Линия соприкосновения
Шрифт:
По дороге в столовую, Сноу с некоторой тревогой ощутил, как всё сильнее содрогается дом полковника под ударами разбушевавшейся стихии. Шторм разгулялся не на шутку, и Ричард не выдержал и поинтересовался у Джонсона, часто ли здесь случаются такие непогоды?
– Да, вы правы, море сегодня сильно разбушевалось, - ответил полковник, размеренно переставляя трость и медленно ковыляя по коридору.
– Но нам нечего беспокоиться - автоматика знает свое дело. При шторме в девять баллов в двухстах метрах от берега со дна автоматически поднимаются специальные волнорезы и гасят штормовой напор. Без этих мер безопасности
Глава 6
– Ну-с, господа детективы, - отодвигая пустую десертную тарелку, произнес Джонсон, - а теперь давайте обменяемся мнениями по поводу нашего дела.
От Сноу не укрылась самоуверенность, проскользнувшая в тоне хозяина дома, и он ответил:
– Полковник Джонсон, можно еще раз взглянуть на Параллелепипед?
– Пожалуйста.
Ричард повторно внимательно осмотрел фантастический брусок и заметил по центру широкой плоскости небольшое углубление.
– А что ваши эксперты говорят об этом углублении?
Джонсон только пожал плечами.
– Айво, посмотри-ка ты.
Сноу аккуратно бросил Параллелепипед через стол. Швед легко поймал медленно летящий брусок и поднес его к глазам:
– Ричи, это паз, и, знаешь...
С этими словами Блумберг достал из кармана Хрустальный шар, секунду подержал в руке, а потом решительно положил на брусок. В следующий момент шар стал видимым на несколько мгновений - по его поверхности пробежали красные и розовые всполохи. Сам же он плотно встал в паз, сделанный как будто для него.
– Что вы сделали?
– воскликнул полковник, удивленно привстав со стула, забыв про трость.
– Ничего, - ответил Айво, не отрывая глаз от светящегося шара.
– Просто положил его в выемку.
– А свойства "параллелепипеда" как-нибудь изменились?
– волновался Джонсон.
– Смотрите, смотрите!
Айво разжал пальцы. Брусок вместе с прилипшим к нему шаром повис в воздухе и стал медленно исчезать из зрительного диапазона. Полковник неуклюже, с трудом опираясь на трость, поднялся:
– Держите его, он исчезает!
– Нет, полковник, они оба здесь, просто стали невидимы, - трогая воздух перед собой, ответил Айво.
– Если они висят в воздухе, то шар стал невесом, как и брусок!
– заметил Сноу.
– А весил грамм двести пятьдесят!
– Точно!
– откликнулся Айво.
– А брусок стал невидим. Они переняли свойства друг у друга! Ничего себе, эксперимент!
Он протянул руки, и с явным усилием разъединил артефакты, между которыми с треском пробежала голубая искра. Параллелепипед стал снова видим, а шар обрел вес. Взяв салфетку, швед обернул ею шар - теперь артефакт, по крайней мере, был виден и не мог потеряться - и собрался положить его обратно в визитку.
– Господин Блумберг, подождите, - полковник, в свою очередь, положил невесомый брусок в специальный мешочек и затянул на горловине тесемки.
– Подумайте, может быть лучше будет, если вы передадите шар Добровольского мне на хранение. Два артефакта будут вместе, попыток украсть мой Параллелепипед пока не наблюдалось, сейф у меня надежный.
– Мы
– Формулируйте вопрос.
Джонсон подозвал робота, который принес ему небольшой ящичек. Открыв его, он положил Параллелепипед внутрь и запер сейф прикосновением пальца. После этого он поставил ящичек рядом с собой на стол и поудобнее устроился на стуле.
– Полковник, у вас в книге встречается упоминание о некоей библиотеке. Я понял так, что вы называете так какой-то склад, собрание вещей, хранилище... Поясните, пожалуйста.
Полковник хмыкнул, тряхнул головой и с некоторым пафосом заговорил:
– Цитирую свою же книгу по памяти: "... и когда сталкиваешься с таким удивительным многообразием проявлений природы - а под этим мы подразумеваем и разумное начало - почему бы не пофантазировать и не предположить, например, что где-то существует своеобразная библиотека, архив, где собраны все тома сочинений великого и могущественного творца. А под Творцом можно понимать и сверхъестественное существо, и программу, и цепочку удивительных совпадений, и просто непостижимый нашему пониманию ход вещей, раз и навсегда заведенный в бесконечном прошлом, то есть вечность назад". Насколько я помню книгу, а помню я её почти наизусть, больше слово "библиотека" в ней не встречается. И что вы хотите, чтобы я вам пояснил?
– Полковник Джонсон, то, что вы написали и сейчас процитировали - это ваши предположения, фигура речи, или за этими строчками стоит нечто реальное? Может быть, какое-то знание, которым вы обладаете, или в своих странствиях по Вселенной вы уловили какой-то намёк...
У Айво закончились слова, и он замолчал, нервно взглянув на Сноу. Джонсон усмехнулся:
– Понятно. Видите ли, астронавты - народ очень суеверный. Это пошло еще от моряков: традиции, приметы, легенды... И все это понятно и объяснимо. Могучий, почти бесконечный Океан и, слабый, боязливый, но дерзкий человек, покоряющий его ценою многих жертв. Отсюда "Летучий голландец", "водоворот Мальстрема" , "Кракен" , "Бермудский треугольник" и многие-многие другие морские легенды, имеющие под собой, как правило, реальную основу. Вот и у нас, астронавтов дальнего внеземелья, есть свои современные мифы, рожденные точно такими же причинами, как и морские много веков назад. Однако вы правы, обратив внимание именно на этот пассаж в моей книге. Он не случаен и рассчитан на специальную и очень узкую аудиторию исследователей дальнего космоса, к коим я и принадлежу.
– С Добровольским мы вместе были в двух экспедициях - на Капеллу в 2264-66 годах и на Вегу в 2268-71, - продолжил полковник.
– Именно во время полета в сектор альфы Лиры я и нашел Параллелепипед. Вернее, не нашел, а... ладно, всё по порядку. Вот смотрите - удивительная планета Желтый глаз.
В центре столовой падающими снежинками засветилась консоль панорамного гологравизора. Сноу и Блумберг во все глаза смотрели на проступившее изображение. Планета имела сероватый цвет поверхности, кое-где прикрытой белыми облаками. В районе экватора виднелось большое желтоватое пятно округлой формы.