Лис Улисс и свирель времени
Шрифт:
Глава 12
Праздник Возвышения
Вероники кружились по залу в танце под бодрый мотив, исполняемый рок-группой на сцене. Вероники кучковались, мельтеша бокалами, фужерами и закусками. Вероники мило общались друг с другом, блистая шикарными женскими нарядами и причудливыми головными уборами или дорогими мужскими костюмами.
– А ведь кто-то сделал на этом большие деньги… – мечтательно и совершенно нефилософски вздохнул Крот.
– На чем? – наивно полюбопытствовал Марио.
–
– Наша девочка очень популярна в народе, – сказал шпион, но в голосе его не чувствовалось гордости за девочку.
– Меня вот что волнует… – вставил Улисс. – Как теперь мы узнаем нашего кабана?
– Это как раз просто, – отозвался Крот. – Находим самую противную и хамоватую Веронику – наверняка она и будет наш кабан!
Георгий флегматично почесал щеку.
– Можно провести эксперимент. Профессор сбивает с лап одну Веронику за другой, и тогда… Простите, профессор, я чувствую по вашей ауре, что эта идея вам не нравится. Забудьте.
– Ладно, разберемся, – сказал Улисс. – Вперед – примем участие в маскараде!
Как только искатели переступили порог зала, перед ними выросли два лакея-кота с открытыми мордами. В лапах они держали подносы с масками.
– Вход только для Вероник! – весомо сообщили они, указывая носами на подносы.
– А как же вы сами зашли? – полюбопытствовал Улисс, чем на некоторое время ввел лакеев в замешательство. А когда они опомнились, то ответили:
– А мы раньше зашли!
Улисс, Марио и философы надели по маске и огляделись. Оказалось, что, кроме лакеев, в зале находились и другие звери с открытыми мордами – шныряющие меж «вероник» телевизионщики с телекамерами и микрофонами, а также три субъекта в рясах – два шимпанзе и шакал. Последние важно расхаживали по залу, задрав носы и поглядывая на всех свысока. Перед ними почтительно расступались, а некоторые даже кланялись.
– Смею предположить, что верониканство уверенно шагает в массы, – невесело отметил Улисс. – А также, что сверхобезьянцам это вряд ли понравится. Ох, как бы не повторилась история с изуверами и иноверцами.
Стоящий рядом коала повернул к нему человеческое лицо.
– С кем?
– Были такие секты в древности – изуверы и иноверцы, – объяснил Улисс. – Первые верили в бога Изу, а вторые – в бога Ино. Секты воевали друг с другом, чтобы доказать, чей бог более правильный.
– И с каким результатом?
– Ты о них когда-нибудь слышал?
– Нет.
– Вот и результат.
Человек-коала понимающе кивнул. А человек-суслик произнес:
– Спасибо, что вытащили меня. Здесь обещает быть сверхъестественно.
Рок-группа доиграла песню, и на сцену взобрался тщедушный зверек в маске Вероники, над которой выразительно торчали заячьи уши.
– Кажется, я догадываюсь, кто это, –
– Наверно, крокодил, – предположил Георгий и в ответ на недоумение спутников пояснил: – По сути, разумеется.
Зверек подошел к микрофону, снял маску и оказался доном Кроликонне. Вероникообразное общество приветствовало его аплодисментами и восторженными криками. Мафиози изобразил смущение.
– Не мне надо аплодировать, друзья, – с легкой дрожью в голосе произнес он. – Хотя, знаете… Можно и мне. Ведь я был одним из первых, кого коснулся божественный свет верониканства. И теперь, когда я уже святой, я хочу сказать вам. Братья и сестры! Отцы и матери! Кузены и кузины! Вот стою я перед вами, скромный и обычный святой мафиози. Стою и каюсь! Я грабил вас и вымогал у вас деньги – без всякого зазрения совести. Но впредь! Впредь, сыновья и дочери, тести и тещи, деверя и золовки, обязуюсь испытывать при этом страшные душевные муки, ведущие к духовному очищению. Вот не будь я святым!
По залу прокатился гул одобрения. Кроликонне смахнул слезу, затем, на всякий случай, еще одну и продолжил:
– Сегодняшняя ночь особенная. Ибо Праздник Возвышения – это не просто маскарад и обжорство, о нет! Праздник Возвышения – это означает, что мы празднуем и возвышаемся! Возвышаемся над самими собой и, что куда важнее, над другими, над теми, кто еще только начинает свой путь к Веронике! Но мы, все мы, зятья и невестки, уйдем отсюда утром истинными верующими, подлинными верониканцами, и в душах наших будут звучать самые главные слова! – Кроликонне поднял правую лапу и патетически воскликнул: – Произнесем же их!
– Духовность! – отозвалась толпа. – Нравственность! Мораль!
Улисс еле слышно вздохнул:
– Вот так слова теряют смысл.
– Жаль, – добавил Георгий. – Хорошие были слова. Мне будет их не хватать.
Рок-группа за спиной у оратора издала несколько нестройных, но торжественных нот.
– Не мне вам говорить, как низко в последние годы упал моральный облик градбуржцев, – заявил Кроликонне. – Да, говорить об этом не мне, а другим – тем, кто разбирается в вопросе лучше меня. Мое же дело маленькое – указывать путь к Веронике заблудшим душам, как и положено святому. А кто станет упираться, тому я сожгу дом.
– Правильно, – кивнули «вероники».
– Сейчас же я хочу пригласить на сцену председателя общества «Духовный очернитель»! Встречаем!
Под гром оваций и барабанной установки святой мафиози уступил место самке, которая, сняв маску, превратилась в знакомую Улиссу и Бенджамину Кроту аристократку – рысь Жозефину Витраж.
– Я вчера включила телевизор… – тихо произнесла она в микрофон, и все умолкли, чтобы лучше слышать. – То, что я увидела, повергло меня в шок. На всех каналах – одна сплошная безнравственность и бездуховность!