Лиса в курятнике
Шрифт:
Лизавета сглотнула.
Вот во дворец ей хотелось меньше всего.
– ...а подходящей невесты во всей Европе не сыскалось. Вот и решил обратить высочайший взор на красавиц земли родной...
Соломон Вихстахович замолчал. Правда, ненадолго.
– Но это, дорогая моя, слухи и только слухи... правда, вам ли не знать, сколь живучи они бывают... так что, чую, будет интересно...
– Меня не допустят.
Лизавета давно уж не отличалась прежней наивностью.
– Отчего ж? Вам двадцати пяти нет. Титул имеется, дар тоже. Девичество свое...
Лизавета
– ...вы, смею надеяться, не утратили...
– Но вы же понимаете...
– Я понимаю, что власти желают показать себя с наилучшей стороны, а то в последнее время как-то чересчур уж много расплодилось нехороших слухов. И за конкурсом, который проводится под патронажем Ее императорского Величества, будут наблюдать весьма пристально. А потому отказать вам в первом туре не посмеют... что до остального, то всецело уповаю на ваш ум...
Льстить Соломон Вихстахович умел и любил, здраво полагая, что куда большего от человека можно добиться словами лести, нежели угрозами.
– ...и способности, которые вы явили в прочих делах... главное, Лизавета, в политику не суньтесь, грязь там преизряднейшая... а вот скандалы, как понимаете, публику нашу заинтересуют...
...а скандалы будут.
Если уж выставка несчастных георгин не обошлась без оных, что говорить об этаком конкурсе? Лизавета сглотнула. Отказаться? Соломон Вихстахович не выдаст... отправит куда, в творческую командировку, но не выдаст... и пересидеть, а там и вовсе заняться делом иным.
Каким?
Лизавета не знала.
Пока.
Но... она подвинула листочек поближе.
– Нужен будет приличный гардероб...
– Этим займется модный дом Ламановой, - отмахнулся Соломон Вихстахович.
– Особое распоряжение... все ж там, - он ткнул пальцем в потолок, - понимают, что возможности у людей разные и не желают превращать конкурс в демонстрацию чьего-то семейного состояния.
– И... что от меня потребуется?
– Ничего особенного, деточка... смотреть, примечать. Писать... тем, полагаю, будет преизрядно... я дам вам почтовую шкатулку... и подумайте вот еще над чем, Лисонька. Газетчиком быть, оно, конечно, преинтереснейшее занятие, но все ж...
– Не женское?
– Не безопасное. Вам ли рассказывать, что порой с нашими утворяют... а вы все ж девица, вам ли в этое грязи ковыряться? А там... поосмотритесь, глядишь, и найдете себе новое занятие.
– Или жениха, - мрачно произнесла Лизавета.
– Или жениха, тоже неплохо... там ведь соберутся многие, да... раз уж цесаревич желание изъявил расстаться с вольною жизнью, то и другие найдутся...
В полупрозрачных глазах Соломона Вихстаховича виделось Лизавете плохо скрываемое сочувствие. Правда, с чего бы ей сочувствовать, когда с долгами она, почитай, расплатилась. И конечно, если бы еще заработать на учебу... дар у сестер имелся, не чета Лизаветиному, вот только одного дара маловато. Небось, места, государством оплаченные, на годы вперед расписаны...
На столе появился плотный кошель.
– Если согласитесь, я вам двести рублей выплачу... авансом, так сказать, - Соломон Вихстахович кошель подвинул к Лизавете.
–
И все-то он о ней знает.
И это неприятно, однако... двести рублей... год обучения стоит почти пятьсот, а займ девице не дадут без мужского поручительства или имущества. Их же квартирка, купленная тетушкиным супругом покойным, едва ли на пять сотен потянет.
...для Ульянки хватило бы... есть еще кое-что, накопленное... и если пойти не в банк...
– Коль вас примут, а я надеюсь, дорогая, что вас все ж примут, я заплачу еще триста. Пройдете первый тур, передам вашей тетушке пятьсот...
...два года для Глафиры.
И этого хватит, чтобы после претендовать на стипендию государственную, или хотя бы малую подработку найти. Небось, целителям с подработкой проще, нежели флористам-недоучкам...
– Пройдете два, получите еще пятьсот... и учтите, что все конкурсантки, добравшиеся до финала, получат ценные призы из рук Ее величества, а вам ли рассказывать, сколько будет стоить подобный знак внимания в денежном, так сказать, эквиваленте.
Лизавета закрыла глаза.
Если так... она ведь не будет делать ничего дурного... и в политику не полезет, и...
– А вам, - сглотнув, Лизавета решилась-таки задать вопрос.
– Какая с того выгода?
– Обыкновенная, - Соломон Вихстахович вопрос сей понимал, как и Лизаветины суматошные мысли, и всю ее видел, как она есть, вместе с искушениями, сомнениями и неуверенностью, которую Лизавета тщательно скрывала, притворяясь кем-то совершенно иным.
– С одного проданного нумера я имею копейку прибыли. Обычно нумеров продаю двести тысяч...
...это... это получается, с одного выпуска Соломон Вихстахович имеет... почти две тысячи рублей? Если Лизавета верно посчитала.
А нумера выходят через день...
И если так...
– Полагаю, что в ближайшем будущем тема конкурса станет самою главной, а потому... на хорошем материале продажи можно поднять вдвое, если не втрое.
Лизавета прикрыла глаза.
И это получается... а она своим сорока рублям радовалась...
– И за каждую статью сто рублей... коль сильно интересная, то и двести, - великодушно предложил Соломон Вихстахович.
– Подумайте, Лизавета, всего-то какой-то месяцок, и вы разрешите многие свои проблемы...
Лизавета подумала.
Еще раз подумала.
Вздохнула и... согласилась. Видит Бог, она сочинять не станет, а напишет, как оно есть... хотелось бы знать, как оно вообще будет...
Глава 4
Глава 4
Доверенное лицо, приятель и молочный брат Его императорского высочества цесаревича Алексея Димитрий, князь Навойский, предавался меланхолии, причем делал сие с немалым удобством. Он занял креслице, обитое красною лайковой кожей, в которой утонули золотые гвоздики, возложил ноги на стол, инкрустированный перламутром и янтарем, правда, хотя бы сапоги снял, а потому имел редчайшую возможность полюбоваться собственными носками.