Лисёнок для депутата

Морейно Аля

— Я вчера вспылил… Мне непросто. Я по натуре одиночка, мне трудно привыкнуть к тому, что у меня теперь есть семья.

— Понимаю.

— Ты ведь поможешь мне?

— Я пытаюсь, но ты не очень-то принимаешь мою помощь.

Стою позади неё, раздумывая, как отреагирует, если я её сейчас обниму. Сердце колотится. Эта рыжая малолетка странно действует на меня. Сам себя не узнаю.

Делаю шаг вперёд и всё-таки обхватываю её сзади. Она не отталкивает и не вырывается. Нежная и покладистая Лисичка, как раньше. Будто и не было этих лет. Хочу вернуть её эмоции и наши умопомрачительные ночи. Тогда всё было легко

и просто, но вместе с тем горячо и эмоционально. Почему сейчас так трудно?

— Ты помнишь, что завтра должна быть со мной?

— Да.

— Боишься?

— Немного. Я ведь… Мне кажется, что это всё не моё. Какой-то не мой мир. Я ему не подхожу или он мне. Как попаданка из фэнтезийного романа.

— Всё будет хорошо, ты справишься. Ничего не бойся.

Чёрт! Я и сам не уверен в том, что говорю. Но если посеять в ней неуверенность, то будет только хуже.

— Легко сказать. Но куда я теперь денусь с подводной лодки? Буду стараться.

Так и стоим. Глажу её живот сквозь одежду. Интуитивно понимаю, что не стоит сейчас давить на неё. Нам нужен контакт, иначе завтра не сыграем. Запихиваю свои желания поглубже… И неожиданно для себя спрашиваю:

— Ты его любила?

— Кого?

— Отца Иришки.

Молчит, а потом как-то не очень уверенно произносит:

— Да.

Значит, всё-таки это была не случайная связь? Не знаю, почему мне неприятно об этом думать.

— Он тебя бросил, когда узнал о беременности?

— Нет, он не знал. Просто бросил.

— И ты ему не говорила о ребёнке?

— Нет. Зачем?

Странный вопрос. Мне казалось, что женщины, забеременев, склонны шантажировать мужчин ребёнком. И требуют если не свадьбы, то хотя бы материальной поддержки. Наверное, только конченых уродов не ставят в известность и ни о чём не просят.

— Уверена, что он не появится теперь и не заявит своих прав на отцовство?

Это волнует меня больше всего.

— Не беспокойся, не появится.

Нужно спросить, откуда такая уверенность, но вместо этого почему-то произношу:

— Ты его ещё любишь?

— Странный вопрос. Слишком много времени прошло. Ни любовь, ни ненависть не живут так долго.

— Ну да. Меня ты мигом забыла, стоило мне уехать.

Не комментирует. Не отрицает! Тем самым распаляя что-то тёмное, что поднимается из глубины моей прожжённой цинизмом души.

Затея с семьёй кажется дикостью. Сможем ли мы прожить пять лет вместе и разыгрывать любящую пару? Не понимаю, как нам выстроить отношения, а она мне ни черта не помогает… Одно ясно — фиктивный брак для меня неприемлем. Она меня слишком привлекает, чтобы позволить ей удерживать меня на расстоянии. А способен ли я в принципе на столь длительные отношения с одной женщиной?

— Лисичка, ты вообще понимаешь, что нам предстоит пять лет прожить вместе? — озвучиваю свои сомнения.

— С трудом…

Дышу ей в макушку. Мне нравится её запах. Как наркоман вдыхаю аромат. Она стала совсем другой. И вместе с тем будоражит меня ничуть не меньше.

— Ты и правда считаешь, что мы можем протянуть этот срок в разных комнатах?

— А почему нет? Многие семьи живут, как чужие, ради чего-то: ребёнка, денег…

Глупость несусветная! Я так не протяну и месяца, ни капли не сомневаюсь. У меня выдержка уже на пределе. Если бы не завтрашняя встреча, сегодня

снова попытался бы взять её штурмом.

— Шутишь? Неужели я тебе настолько безразличен? Я же чувствовал на свадьбе, как ты отзывалась на мои поцелуи и горела не меньше меня.

— Не знаю. Наверное, это было временное помутнение под воздействием стресса.

Глава 9

Олеся

С чем ассоциируется словосочетание «жена депутата»? С этакой глупо улыбающейся куклой, наряженной в дорогие тряпки в зависимости от её вкуса и уровня интеллектуального развития. Что сложного в этой роли? Пожалуй, ничего. А уж если за участие в спектакле ей платят приличные деньги, то можно предположить, что кукла ухватила за хвост Жар-птицу.

Только реальность — несколько иная. Оказывается, кукла не должна быть бессловесной, в сценарии и для неё предусмотрены реплики, причём нередко приходится импровизировать и отвечать на весьма каверзные вопросы. Кроме того, каждую минуту она рискует оказаться в центре внимания, причём не всегда доброжелательного. А за неверную реакцию кукла может нарваться на солидный штраф. Было бы куда удобнее, чтобы кто-то дёргал за верёвочки и озвучивал за неё все фразы. Но, увы.

Мы едем на встречу с представителями образования. Штейнберг долго распрягает, что школы — извечная головная боль для любой власти. Ни излечиться, ни спрятаться от неё невозможно. Потому что они постоянно требуют существенных бюджетных вложений: ремонты, усовершенствование материально-технической базы, кружки, мотивация учителей. Денег, естественно, на всё не хватает, особенно с учётом соблазна найти им куда более правильное, по мнению чиновников, применение. Прямым текстом: часть финансирования безбожно уходит налево. Ещё один источник головной боли — конфликтные ситуации, которые периодически вырываются за пределы школы, и приходится включаться районной администрации, чтобы сгладить острые углы, предотвратить огласку и погасить конфликт, не давая ему выйти на более высокий уровень.

Вспоминаю мою школу, постоянные вымогательства денег, прессинг и издевательства учителей из-за того, что мама никогда ни на что не сдавала. Порой складывалось впечатление, что на занятия мы ходим с одной целью — отдать за что-нибудь деньги.

Без преувеличения скажу, что школу я ненавидела лютой ненавистью. День, когда я получила свидетельство об окончании девятого класса, стал самым счастливым за всё время учёбы.

И вот теперь Виктор везёт меня на встречу с учителями. Возможно, в столице они сделаны из какого-то другого теста, но я, признаться, всё равно их боюсь и терпеть не могу. Слишком свежи и неприятны воспоминания…

— Олеся, что ты дрожишь как заяц? Ты же Лисица. Помни: никто там тебя не съест, я не позволю. Я сам тебя съем, — хихикает в ухо, обхватывая руками и притягивая к себе.

В его объятиях немного успокаиваюсь. Удивительное дело, но Вите я доверяю. Казалось бы, после того, как он бесцеремонно выкинул меня из своей жизни, я должна его ненавидеть. Но почему-то не могу. За три года негатив почти стёрся и, как назло, в памяти всплывают только приятные моменты из нашего непродолжительного общего прошлого. А ещё вспоминаю, как недавно он опекал меня с дочерью в больнице, и на душе становится тепло.