Лишний в его игре
Шрифт:
Я жму дедушке руку (он не признает объятия). Он достает из кармана платок и вытирает ладонь. Бабушка какое-то время осматривается и наконец насмешливо изрекает:
— Ну давай, показывай, как тут устроилась за наш счет.
Мама купила эту квартиру, продав старую — принадлежавшую дедушке с бабушкой. Теперь они будут припоминать ей это до конца жизни.
Мама стушевывается. Подозреваю, сейчас она жалеет о покупке этой квартиры и думает, что надо было вернуть ту, старую, дедушке с бабушкой, а нам снимать жилье, чтобы не выслушивать подобное. Видимо, поэтому
Дедушка и бабушка принципиально не разуваются — брезгуют чужими тапками. Но взять с собой домашнюю обувь, конечно, ниже их достоинства. Сейчас на улице ливень, под ногами грязь, но даже это не навело их на мысль, что нужно бы снять обувь.
И вот они ходят по нашей квартире, как помещица Дерюгина по своим владениям. Ходят, оставляют за собой грязные следы и считают: сколько у них крестьян, лошадей, мешков зерна. Мама им все показывает.
— Да, как-то тут все немножко подубито… — рассуждает бабушка. — Вы решили все же не делать ремонт?
— Вообще-то мы сделали ремонт, — прохладно замечает мама.
— М-м-м… — отвечает бабушка, и остается только гадать, что это значит.
И тут дедушка обращает внимание на грязные следы на полу. Брезгливо морщится:
— Дочери сорок лет, а полы мыть не научилась.
Мама впадает в ступор и не находит что ответить. Зато я нахожу:
— Сначала надо научиться разуваться на входе.
Дедушка смотрит на меня так, что хочется откусить себе язык. Я молча иду за шваброй и, пока гости ходят по квартире, бегаю за ними, подтираю пол. Мама опять превратилась в запуганного ребенка. Где только ее уверенность? Она сейчас кажется младше меня, даже как будто в росте теряет. Она боится их. И я тоже. Они вселяют в нас ужас, мы превращаемся в жалких букашек.
Мама с искусственной улыбкой приглашает гостей за стол. Все рассаживаются. Несмотря на то что блюда уже некуда ставить, бабушка опять недовольна:
— Бедненько-то как на столе…
Мама делает вид, что не слышит. За столом она пытается поддержать легкую беседу, расспрашивает бабушку и дедушку об их делах, рассказывает о нас. Она много говорит о том, как у нас все здорово, как многого мы добились, какие мы счастливые. Она делает на этом акцент, и я не понимаю зачем. Хочет доказать что-то? Заслужить похвалу?
Выглядит это довольно мерзко. Мама напоминает домашнюю собачку, которая показывает трюки, надеясь на угощение. У нее даже голос тоньше становится и щеки краснеют, что ей совсем не свойственно. Каждый раз, рассказав о какой-то очередной своей или моей заслуге (тут я, конечно, вообще удивлен, что мама мои немногочисленные заслуги все же замечает), она с надеждой смотрит на дедушку с бабушкой: как они отреагируют?
А ведь пора бы запомнить: на похвалу мы можем не рассчитывать. Бабушка с дедушкой сидят хмурые, отвечают односложно, ведут себя так, словно на что-то обижены. В общем, атмосфера за столом гнетущая.
После еды дедушка берет зубочистку. У него широкая челюсть и мелкие зубы, между которыми большие щели. Дедушка постоянно ковыряется
Дедушка смотрит на меня и говорит:
— Ну, давай сюда дневник.
Теперь он оценивает мои умственные способности по оценкам.
— Они сдали дневники в школе, — быстро отвечает мама.
— Они сдавали дневники в прошлый раз. — Он пронизывает ее ледяным взглядом. Поворачивается ко мне и медленно, чеканно повторяет: — Давай сюда дневник.
Ноги сами несут меня в комнату, а руки без моего ведома достают дневник. Дедушка разочарованно листает его:
— Так и знал. Весь в отца. Его кровь. Ну ничего, не переживай. — Он смотрит на меня с жалостью — Не всем дано быть с мозгами. Уж куда-нибудь мать тебя пристроит. Будешь сидеть, картошкой торговать или туалеты мыть, на хлеб хватит.
— Он уже заканчивает десятый класс и собирается поступать в университет, — вдруг вступается за меня мама.
Дедушка смотрит на нее, и она опускает взгляд. Сжимается вся.
— Это вот ты сейчас намекаешь, что я должен его к себе протащить, да? — ледяным тоном осведомляется он.
— Нет. — Мама с трудом поднимает на него глаза. — Он поступит сам.
— Сам? Не смеши меня! От нас в нем ничего нет. Мозги ему достались от тебя да от папаши-неудачника. С такими только картошкой торговать.
— Ну мои мозги помогли мне многого добиться на работе и обеспечивать себя с сыном самостоятельно, — прохладно отвечает мама.
Дедушка обдает ее презрением:
— Ты? Добилась? Да где бы ты была, если бы не мы?
Мама тут же заливается краской еще сильнее. Да в чем дело? Почему она вдруг сдалась? Дала бы уже отпор этим ходячим мумиям! Но мама молчит. Она… согласна с ними? Да, я знаю, мама поступила в университет, когда дедушка уже был ректором. Мы никогда не говорили об этом, но я уверен, мама не пользовалась блатом. Наоборот, дедушка всегда предъявлял к ней более высокие требования, чем к другим. Из-за дедушки мама медленнее коллег поднималась по карьерной лестнице. Он просто не давал ей защитить научные работы: пользуясь членством в комиссии, всегда заваливал маму, и ей приходилось через год защищаться повторно. Так что дедушка несправедлив. Мама умнее всех, кого я знаю. Даже умнее папы. Но сейчас я смотрю, как она прячет глаза, и задаюсь вопросом: неужели она сама этого не понимает?
Она же невероятно сильная, целеустремленная, у нее железный характер. А еще она настоящая леди, и я знаю, что все мамы моих одноклассников ей завидуют. Она во всем лучшая, первая, и это точно не благодаря дедушке с бабушкой, а потому что она сама такая. Я думал, она об этом знает… А сейчас понимаю, что нет. Несправедливо!
По традиции дедушка и бабушка хорошенько так закидывают нас грязью и уезжают.
Убираемся после гостей. Я подметаю зубочистки в совок и иду к мусорному ведру. Искоса смотрю на маму — она моет посуду.