Лисиный перстенек
Шрифт:
Гальяшу он был виден не особенно хорошо, сбоку и немного сзади, в дрожащем блеске волшебных огней, от которых вокруг стало вдруг светло, будто днем. Только и можно было разобрать, что рыжие, как осенние листья, волосы, необузданными волнистыми прядями разметавшиеся по плечам. В правом ухе, немного заостренном, поблескивала яшмовой каплей небывалая длинная серьга. От яркой вышивки на острых рукавах у Гальяша прямо-таки зарябило в глазах. В свете волшебных огоньков вышитые рябиновые грозди оживали и плыли по темному бархату, то оборачиваясь белыми цветами, то снова огненно вспыхивая ягодами.
Лиса
– …ну уж, знаешь, как могу! – сердито отрезал лисиный приятель, который старательно возился с сетью: острые рукава его камзола так и летали. И почти сразу отдернул руку и тихонько зашипел, осекшись на полуслове, будто обжегся.
– Ж-железо тут, ну да, – немного сдавленно ответил не-человек на обеспокоенное тявканье. – А все ты винова… Что ты сказал?..
Яшмовая серьга мигнула – это лисиный приятель резко обернулся. Смотрел сейчас на темные заросли тревожными глазами, которые мягко светились зеленью на манер волшебных огоньков. Гальяш сейчас видел ясно его всего, даже настороженную складку над темной бровью. Голос не врал: лисиный приятель и в самом деле выглядел мальчиком примерно того же возраста, что и сам Гальяш, а может, и младше немного.
Впрочем, тут же добавил про себя Гальяш, это если глаза в расчет не брать. Глаза у него, пусть и большие, опушенные ресницами и по-детски удивленные, совсем не мальчишеские. Странные, давние, древние – будто смотрит издавна и издалека.
Глаза эти, поблуждав по зарослям, уверенно уперлись в Гальяша и будто подцепили крючком, нанизали на тонкую нить. Нить натянулась, как рыболовная леска, натянулась, дернула… и Гальяш, будто в помрачении, в беспамятстве через голову покатился вперед, вывалился из кустарника боярышника на сырое дно оврага. Поднимался медленно, встряхивая головой, которая все еще гудела от прикосновения чужой и чуждой воли, и слышал – глухо, как из-под воды, – встревоженное лисье тявканье, которое делалось громче и громче. Громко, перекрикивая друг друга, звенели волшебные огни – тоже, наверное, тревожились.
– Человек! – почти беззвучно ахнул лисиный приятель, всем телом испуганно подавшись назад.
Гальяш не столько услышал этот вздох, сколько прочитал по губам и так же опасливо отступил на несколько шагов. Он бы, может, и сбежал, малодушно бросив и отцовскую свитку, и свою неудачную затею с ловушкой для проклятой лисицы, да ноги беспомощно подкашивались.
Оставалось только вжиматься спиной в глинистый склон оврага.
Лисиный приятель, судя по всему, тоже подумывал о бегстве, но, как и Гальяш, остался на месте. Может, не хотел бросать свою шкодливую лисицу, а может, растерялся не меньше Гальяша. Огоньки дрожали, сбившись в кучку, рассыпая по воде и сырой земле колючие зеленые искры. Пленная лисица фыркала почти по-кошачьи, плевалась под сеткой и сердито вскрикивала.
– Да знаю, знаю! – шикнул на нее лисиный приятель.
Кашлянул, заметно смутившись, затем посмотрел на Гальяша своими жуткими глазами. Те, правда, больше не цеплялись за самую душу, светились достаточно мирно, но Гальяш на всякий случай все-таки плотнее прижался спиной к земляной стене
– У нас тут… небольшая неприятность, че… человечье дитя, – заговорил лисиный приятель, неуверенно переминаясь с ноги на ногу.
Лисица из-под сети добавила несколько собственных возмущенных слов, и не-человек смешно наморщил нос. Но продолжал:
– Может быть… у тебя получится помочь? Там… железо.
Лисиный приятель доверительно показал узкую белую ладонь – на коже краснел, по краям прихваченный чернотой, свежий ожог.
– Так это, значит, твоя лиса? – сипло спросил Гальяш.
Не-человек с удивлением приподнял брови, вопросительно взглянул на пленного зверя, потом опять на Гальяша.
– А! – воскликнул, сообразив-таки. – Совсем нет. Это – мой друг.
– Лиса-то?.. – недоверчиво уточнил Гальяш, скрестив руки на груди.
Волшебные огни, как ему показалось, зазвенели с насмешкой – мол, что за дурачок, не понимает самых очевидных вещей. Гальяш счел нужным оскорбиться и обиженно засопел.
– Ну да, – покивал лисиный приятель. – Так поможешь? По… пожалуйста!
Лисица под сеткой заурчала жалобно, заворочалась, зафыркала. Гальяш потянул носом, посмотрел на рыжую пленницу, на не-человека. Потом, присев на корточки, приподнял увесистую, с железными грузиками сеть и резко отбросил в сторону.
Сразу же с опаской отодвинулся: знал от отца, что лесной зверь в ловушке от отчаяния бесится и может броситься. Лисица и вправду злобно оскалила белые зубы – сама удивительно громадная, с яркими разумными глазами, – и Гальяш, невольно подавшись назад, тяжело сел на сырую глину возле ручья. А лиса пробежала мимо, с урчанием потерлась о ноги своего приятеля, распушив хвост совсем уж на кошачий манер.
– Ох, вот спасибо! – радостно отозвался не-человек, подхватывая лисицу на руки.
Та, дружелюбно фыркая, с рук вскарабкалась приятелю на плечи и улеглась там, вяло помахивая хвостом, – настоящий живой воротник. Любовно покусывая не-человека за ухо, подозрительно косила на Гальяша внимательным глазом. И время от времени показывала острые зубы – видно, чтобы человечий сын не расслаблялся.
– А ты… значит, отсюда? – кашлянув, вежливо поинтересовался не-человек, пока Гальяш с кряхтением поднимался на ноги и отряхивал штаны.
Не-человек вопросительно осматривал темные склоны оврага, заросли да сырой валежник и, похоже, наивно полагал, будто Гальяш прямо в овраге и живет. Может, разве что на ночь под какой-нибудь пень забивается.
– С хутора я, – кривенько улыбнувшись, сказал Гальяш и неопределенно махнул рукой туда, где, по его расчетам, должен был быть родительский дом. – Там птичник у нас и такое все.
– Птичник?.. – переспросил не-человек. Еще раз взглянул на сеть, потом на Гальяша и снова на сеть.
Лисица у него на плечах возмущенно зафырка-ла, явно жалуясь и Гальяша всячески очерняя, но не-человек от нее нетерпеливо отмахнулся.
Гальяш скрестил руки на груди. Лисица холодно взглянула на него и – тут Гальяш готов был голову отдать под заклад – мстительно показала язык.
– Так это он у вас… воровал?..
– Ну… да, – кивнул Гальяш.
Не-человек нахмурился. Лиса у него на плечах взвизгнула тоненько, будто щенок, и спрятала нос в рыжих кудрях.
– Ему стыдно, – объяснил не-человек. – Правда. По крайней мере, сейчас. Так, Чур? И он, конечно, больше не будет. Так? Ну?