Листья травы (Leaves of Grass)

Уитмен Уолт

Вижу все философии, христианские

церкви и догматы вижу,

И явственно вижу сущность Сократа и

сущность

божественного Христа -

Их сущность - любовь человека к

собрату, влечение друга

к другу,

Мужа - к любимой жене и детей - к

родителям,

Города - к городу и народа - к народу.

ЛЕТОПИСЦЫ БУДУЩИХ ВЕКОВ

Летописцы будущих веков,

Вот я открою, что скрыто за этим

бесстрастным лицом,

и

скажу вам, что написать обо мне.

Напечатайте имя мое и портрет мой

повесьте повыше, ибо имя

мое - это имя того, кто умел так

нежно любить,

И портрет мой - друга портрет,

страстно любимого другом,

Того, кто не песнями своими

гордился, но безграничным

в себе океаном любви, кто изливал

его щедро на всех,

Кто часто блуждал на путях одиноких,

о друзьях о желанных

мечтая,

Кто часто в разлуке с другом томился

ночами без сна,

Кто хорошо испытал, как это страшно,

как страшно,

что тот, кого любишь, может

быть, втайне к тебе

равнодушен,

Чье счастье бывало: по холмам, по

полям, по лесам

пробираться, обнявшись, вдвоем, в

стороне от других,

Кто часто, блуждая по улицам с

другом, клал себе на плечо его,

руку, а свою к нему на плечо.

КОГДА Я УСЛЫХАЛ К КОНЦУ ДНЯ

Когда я услыхал к концу дня, как имя

мое в Капитолии

встретили рукоплесканиями, та

ночь, что пришла

вослед, все же не была счастливою

ночью,

И когда мне случалось пировать или

планы мои удавались,

все же не был я счастлив,

Но день, когда я встал на заре,

освеженный, очень здоровый,

и, напевая, вдохнул созревшую

осень,

И, глянув на запад, увидел луну, как

она исчезала, бледнела

при утреннем свете,

И на берег вышел один, и, раздевшись,

пошел купаться, смеясь

от холодной воды, и увидел, что

солнце восходит,

И вспомнил, что мой милый, мой

друг теперь на пути ко мне,

о, тогда я был счастлив,

И воздух стал слаще, и пища сытнее,

и пригожий день так

чудесно прошел,

И с таким же весельем пришел

другой, а на третий под вечер

пришел мой друг,

И ночь наступила, и все было тихо, и

я слушал, как

неторопливые волны катились

одна за другою к

земле,

Я слушал, как шуршали-шипели пески

и вода, будто шептали,

меня поздравляя,

Потому что, кого я любил больше

всех, тот лежал рядом со

мною,

спал под одним одеялом со

мною в эту прохладную

ночь,

И в тихих лунных осенних лучах его

лицо было обращено

ко мне,

И рука его легко лежала у меня на

груди, - и в эту ночь я был

счастлив.

Я ВИДЕЛ ДУБ В ЛУИЗИАНЕ

Я видел дуб в Луизиане,

Он стоял одиноко в поле, и с его

ветвей свисали мхи,

Он вырос один, без товарищей,

весело шелестя своей темной

листвой,

Несгибаемый, корявый, могучий,

был он похож на меня,

Но странно мне было, что он мог в

одиночестве, без единого

друга, шелестеть так весело

листвой, ибо я на его месте

не мог бы,

И я отломил его ветку, и обмотал ее

мхом,

И повесил ее на виду в моей комнате

Не затем, чтобы она напоминала мне

о милых друзьях

(Я и без того в эти дни ни о ком

другом не вспоминаю),

Но она останется для меня чудесным

знамением

дружбы-любви,

И пусть себе дуб средь широкого

поля, там, в Луизиане,

искрится, одинокий, под солнцем,

Весело шумя своей листвой всю

жизнь без единого друга, -

Я знаю очень хорошо, что я не мог

бы.

НЕЗНАКОМОМУ

Незнакомый прохожий! ты и не

знаешь, как жадно я смотрю

на тебя,

Ты тот, кого я повсюду искал (это

меня осеняет, как сон).

С тобою мы жили когда-то веселою

жизнью,

Все припомнилось мне в эту минуту,

когда мы проходили

мимо, возмужавшие,

целомудренные, магнитные,

любящие,

Вместе со мною ты рос, вместе мы

были мальчишками,

С тобою я ел, с тобою спал, и вот твое

тело стало не только

твоим и мое не только моим.

Проходя, ты даришь мне усладу твоих

глаз, твоего лица, твоего

тела и за это получаешь в обмен

мою бороду, руки

и грудь,

Мне не сказать тебе ни единого слова,

мне только думать

о тебе, когда я сижу, одинокий,

или ночью, когда я,

одинокий, проснусь,

Мне только ждать, я уверен, что снова

у меня будет встреча

с тобой,

Мне только думать о том, как бы не

утратить тебя.

В ТОСКЕ И В РАЗДУМЬЕ

В тоске и в раздумье сижу, одинокий,

И в эту минуту мне чудится, что в

других странах есть такие

же люди, объятые тоской и

раздумьем,

Мне чудится, что стоит мне