Литературная Газета 6331 ( № 27 2011)
Шрифт:
Сборник выпущен к юбилею первого полёта человека в космос Всероссийской государственной библиотекой иностранной литературы им. М.И. Рудомино при поддержке губернатора Саратовской области Павла Леонидовича Ипатова. В Саратове Юрий Алексеевич Гагарин учился в индустриальном техникуме, начал заниматься в аэроклубе, здесь, в Саратовской области, уже будучи членом отряда космонавтов, проходил парашютную подготовку, здесь же приземлился после возвращения на Землю. «Случилось, как в хорошем романе…» – вспоминал потом Юрий Алексеевич.
Его длившийся всего 108минут полёт стал поворотным пунктом в истории цивилизации, торжеством Мысли и Мечты. Отсюда, как пишут в предисловии к сборнику генеральный директор ВГБИЛ Е. Гениева
Как сказано в Евангелии от Иоанна, «в начале было Слово» – и мы сочли обязательным начать с Библии, с Книги Бытия. Космос как непостижимость Творения и космос как Мечта. Космос как символ высвобождения и космос как Деяние, как восторг человеческого разума, силы духа, независимости, отваги…
Рядом: Томас Мор – казнённый! – и Джордано Бруно – сожжённый на костре…
Рядом: ироническая философская повесть Вольтера и торжественные одические строфы Ломоносова».
Повести основоположника космических теорий Циолковского и поэзия его современников – Бальмонта и Максима Горького. Гомер, Шиллер, Одоевский, Достоевский, Ницше, Гессе, Блок, Борхес, Тарковский, Станислав Лем, Жерар Клейн…
Завершается сборник, куда вошли произведения более 70 (и каких!) авторов, отрывками из книги саратовского исследователя, инициатора открытия в городе Народного музея имени Ю.А. Гагарина, историка В.И.Россошанского, детально описывающего день, перевернувший мир.
Татьяна ДРАГНЫШ
Статья опубликована :
№29 (6331) (2011-07-20) 2
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 1 чел. 12345
Комментарии:
Им хокку строить и жить помогает
Портфель "ЛГ"
Им хокку строить и жить помогает
2
/publication/214/
Фрагмент из новой книги «Таков Дальний»
Игорь ШУМЕЙКО
«Реставрация Мэйдзи», так японцы назвали свою сверхудачную модернизацию, началась с административной реформы 1871года. В 1872-м – воинская реформа (всеобщая повинность), в 1873 году – аграрная. Вторая, послевоенная модернизация 1950–1970 гг.: «Японское экономическое чудо». В перестроечной печати Япония ставилась нам в пример, но и в советской печати сквозь дежурную критику империализма проступала определённая зависть – вместе с той цифрой «20», до сих пор удивительной дважды. Во-первых, 20% – это годовой (!) прирост промышленного производства Японии в 1961году. Ранее и позже бывало 10%, 12%, минимум – 8%… Во-вторых, та цифра пробилась даже в советскую печать, читатели газет тех лет поймут эту уникальность. Япония ещё в 1948-м – в тяжёлом кризисе, Токио разбомблён на две трети… Но в 1951году довоенный уровень достигнут, а в 1965-м – превзойдён в 6 раз, «ценой неимоверного роста эксплуатации трудящихся» (наш официальный справочник). В 1960-м принят План Икэда: удвоение национального дохода. Тут российским читателям, возможно, почудится некое
Но как выдержать «модернизации», «большие скачки», «экономические чудеса», сохранив свою идентичность, да и просто душевное здоровье? Японский ответ: «Классика. Поэзия». Там по книгам, журналам, поэтическим кружкам уже полтораста лет текут, не замечая друг друга (уникальность японского случая), не смешиваясь, как масло с водой, два поэтических потока: 1) Гэндайси, «поэзия современных форм» – схожая по форме (или по отсутствию форм) с европейской, возникла в «Эпоху Мэйдзи»; 2) классические японские жанры: танка и хокку. Примерно как если бы по нынешней Москве ходили, не вздрагивая друг от друга, люди в мини-юбках, пиджаках и рядом – в зипунах, фелонях, кокошниках. Танка и хокку стали всемирным представительством, «лицом японской души».
Далее. В самой японской классике мы выберем, минуя эпоху Ганроку, «золотой век» Басё, – не классический период, ХХ век, эпоху даже супермодернизации: одежда, образ жизни, товары, всё по лекалам стран-победителей. Спасительной отдушиной стали повсеместные кружки любителей классической японской поэзии. А Гэндайси (японские модерн и уже постмодерн) остался узколитературным случаем, ристалищем малой части литераторов.
На пять шахт района Миикэ – свой кружок и журнал. Японские шахтёры из числа самых бедных. Подземный взрыв: 431погибший. 310-дневная забастовка, бои с полицией, но шахтёры собираются раз в неделю, слушают Басё, современных поэтов Мацумото Кёсо, Сайто Мокити, танка своих коллег. Выбирают лучшие, складываются на выпуск нового номера журнала…
В Японии пишут стихи сотни тысяч, читают – миллионы. К этому завидному положению японская поэзия подходила в череде приливов и отливов. Конфуцианский кодекс требовал от любого чиновника умения писать стихи. Первая поэтическая антология «Маньёсю» вышла в VIII веке. Несколько раз волны графомании заполняли, кажется, всю японскую аудиторию. Печальное очарование, стандартный набор: цикады, лягушки, цуру (журавли), хризантемы, ивы… Но всякий раз являлся новый гений и выводил поэзию на новый уровень искренности, притом не разрушая канон.
В 1900-х годах вокруг журнала «Хототогису» («Кукушка») формируется волна возврата к классике, царящей ныне. Принципы японской лирики: «югэн» – постижение истинной сущности предметов; «моно-но аварэ» – умение уловить и передать печаль и очарование жизни; «макото» – стремление к искренности чувств; «каруми» – простота, ясность. А сочетание простоты и утончённости «сибуй» – принцип не только поэтический, можно сказать, общеяпонский стиль…
Сегодня танка/хокку – самый узнаваемый литературный жанр. По всему миру люди подхватывают этот способ лирического мышления, не заботясь о слоговой формуле хокку: 5–7–5. И наоборот! – японцы угадывают этот тип поэтического взгляда у писателей мира. Огромная в Японии популярность Чехова для меня увязывается с известным его этюдом: «Ночь. Луна блестит на горлышке бутылки». Вполне «хоккувский» взгляд! В книге «Таков Дальний» я привожу «предхаракирийную» записку японского генерала Анами в дни разгрома 1945 года:
«Приношу в жертву одного с молитвой о всех»… – словно недописанное хокку.
Мир усвоил, пусть сильно упрощая, самую сердцевину: «от картинки – к настроению». Пошла волна стилизаций, пародий в японском духе:
Приёмщице стеклотары
в бутылке из-под портвейна
вчера послал хризантему. (Автора, к сожалению, не помню.)
Я, несмотря на теоретические штудии, практическими «хоккувскими» результатами похвастать не могу. Был мини-цикл: «Яп-понский литератор», и то по одному из стишков должен объясниться: