Литературная Газета 6347 (№ 46 2011)
Шрифт:
Показательно, что в скандинавских сагах Русь именовалась "страной городов", а города, само собой разумеется, не могут существовать без той или иной формы письменного общения.
Свидетельство Жития Константина о книгах, "писанных русскими письменами", вызвало горячие, не стихающие до сих пор научные споры. Высказаны самые разные мнения о том, какие это могли быть письмена: готские, "сурские", "фрузские", "узкие" и другие.
Но ещё в XIX веке было высказано и прямое понимание написанного: речь идёт о письменах древних "русов" (восточных славян) -
Привычная ситуация для нашей науки: нам, учёным, зачастую нужны фанатики-любители Генрих Шлиман и Олжас Сулейменов, чтобы наперекор всем сомнениям сдвинуть с мёртвой точки вопросы о местоположении легендарной Трои и загадочном авторе "Слова о полку Игореве".
Во-первых, в известном смысле для нас неважно, каковыми были эти загадочные письмена. В первую очередь для нас важен сам факт, что та или иная система письма у древних славян была. А этот факт засвидетельствован Житием Константина.
Во-вторых, почему мы говорим, что не сохранилось "следов письма" древних славян IXвека? Они есть, и их много. Это и загадочные знаки на наших древних монетах, и непонятные граффити на керамике, различных предметах обихода и строительных сооружениях. Наконец, это найденный в 1897 году под Рязанью у села Алеканово глиняный сосуд со странными письменами, которые не прочитаны до сих пор. А сколько таких сосудов и знаков канули в Лету, не обратив на себя нашего внимания?!
Но главный "след" этой письменности - созданная Кириллом и Мефодием азбука, которая представляет собой контаминацию букв греческого алфавита и знаков этой самой, не дошедшей до нас древнейшей славянской письменности. Вот свидетельство черноризца Храбра: "И создал он (Кирилл) для них тридцать письмен и восемь, одни по образцу греческих письмен, другие же в соответствии со славянской речью".
Показательно, что Храбр говорит о том, что Философ не позаимствовал, а "создал" 38 письмен, из которых, скрупулёзно уточняет он далее, 24 "подобны (!) греческим письменам", а 14 - "славянской речи".
Первоучители совершили творческий процесс: они не повторили известные им "письмена", а воссоздали их в новой системе. Поэтому 24 их буквы, по глубокому заявлению Храбра, не копируют греческие, а всего лишь "подобны" им. Так же как и "русские письмена", увиденные братьями в Херсонесе, не просто скопированы ими, а воссозданы в новом качестве. Они, как настоящие учёные-филологи, поняли, чт[?] славянская азбука из многовекового опыта византийской письменности примет, приноровив к особенностям своего языка, а чт[?] отвергнет, упорно сохраняя своё первородство.
В этой контаминации - сакральность нашей азбуки, которая доносит до нас знаки письма древнейших славян, преодолевших для встречи с нами не столетия, а тысячелетия! Со страниц нашей азбуки на нас в упор не мигая смотрит сама история наших древних предков.
Всего этого не было бы, если бы не эта удивительная встреча, которая произошла в Херсонесе 1150 лет назад. Напомним, что Житие Константина создавалось соратниками и учениками Философа. Оно поэтому последовательно
Славянские языки братья, конечно же, знали и ранее. Об этом свидетельствует, например, Житие Мефодия. Византийский император Михаил III, отправляя первоучителей в Моравию, говорит: "Вы ведь солуняне, а солуняне все чисто говорят по-славянски".
Говорят-то чисто, но никто из них не умел по-славянски писать. В греческих Фессалониках, родном городе первоучителей, название которого многочисленные жители из числа славян преобразовали в более привычное для себя Солунь, те же самые славяне в книжных потребностях, конечно, пользовались греческим письмом.
Образованная Византия не встречалась до 861 года с письмом "русов". Цесарь Михаил III на вопрос Философа, есть ли у моравских славян "буквы для их языка", отвечает: "Дед мой, и отец мой, и иные многие искали их и не обрели, как же я могу их обрести?"
Братья "обрели" их в Херсонесе. И они "быстро", как сказано в Житии Мефодия, создают в Константинополе "письмена" - универсальную славянскую азбуку, идея которой была подсказана им "книжной" встречей в Крыму. Они справедливо решили, что надо не каждому отдельному славянскому наречию создавать азбуку, а дать единую письменность всем славянским народам, преодолевая в известном смысле их региональную разобщённость и их многочисленные и неудачные в прошлом попытки решать вопрос церковной письменности каждый по-своему (например, записывать славянскую речь "римскими и греческими письменами", использовать буквы других алфавитов).
То, что совершили первоучители славянства, в полном смысле слова является подвигом. Они, добиваясь права славян на письменность, испытывали гигантское сопротивление современного им мира, который пытался утверждать, что знакомиться с божественными текстами можно только на трёх священных языках - еврейском, греческом и латыни. Братья доказывали право каждого народа, в том числе и славян, на своём языке проповедовать Божье слово. В Житии Константина герой отвечает своим хулителям, устроившим над ним в Венеции судилище: "Не идёт ли дождь от Бога равно на всех, не сияет ли для всех солнце, не равно ли все мы вдыхаем воздух? Как же вы не стыдитесь лишь три языка признавать, а прочим всем народам и племенам велите быть слепыми и глухими?"
Как известно, после кончины братьев некоторые из их учеников были заключены в тюрьму, а потом высланы из Моравии. Другие были проданы в рабство и доставлены на невольничий рынок в Венецию. Там посол Византии выкупил их и доставил в Константинополь, где их судьбой занялся лично император Василий I. Позднее ученики первоучителей были направлены для проповеди христианства на славянском языке в Болгарию и в сербские земли. И они не колеблясь снова приступили к исполнению своего долга, забыв о тюрьмах и невольничьих рынках!