Литературная Газета 6356 ( № 4 2012)

Литературная Газета

В монографии исследуются исторические обстоятельства и причины возникновения русского консерватизма, показана деятельность центров консервативной консолидации и отдельных представителей в разные периоды времени. Анализируются взгляды русских консерваторов на роль и значение самодержавия, а также роль русского языка и православия. Исследованы воззрения представителей консерватизма на крестьянский вопрос и проблемы социально-экономического развития страны, на систему национального воспитания, университетского образования, цензуру, конфессиональную политику.

Большое

место в книге занимает анализ эволюции в сторону консерватизма взглядов А.С. Пушкина.

[?] Пеньковский А.Б. Исследования поэтического языка пушкинской эпохи : филологические исследования.
– М.: Знак, 2012.
– 660 с.
– 1000 экз.

В этой объёмной книге собраны труды известнейшего филолога и историка литературы Александра Борисовича Пеньковского (1927-2010), посвящённые изучению особенностей поэтического языка Пушкина и его современников. В задачу автора входит непротиворечивое объяснение многих кажущихся при беглом поверхностном чтении понятными, а на самом деле "тёмных мест" хорошо знакомых нам классических текстов. Анализ подкрепляется обширными языковыми данными XVIII-XX вв., отражающими глубокие, но малозаметные сдвиги в языковой системе. Книга будет интересна не только пушкинистам, историкам русской литературы и русского языка, но также и всем, кто хочет глубже понять Пушкина и культуру той эпохи.

«Мне есть, о чём жалеть…»

«Мне есть, о чём жалеть…»

ПОЭЗИЯ

Геннадий РУСАКОВ

* * *

Я раньше много всякого читал.

Теперь, конечно, меньше - выбираю:

дни построжали, в голосе металл[?]

И не до чтенья, в общем-то: хвораю.

Но всё ж люблю, признаться, детектив,

где автор - умный, а читатель - шляпа.

И вот, порядком дыма напустив

и усыпив меня почти до храпа,

мне автор бьёт, как водится, под дых:

да вот же он (злодей), в одном штиблете!..

Ан, глядь, не он (хотя, конечно, псих).

Тогда вот этот [?]Нет? Так, значит, третий.

[?]Творец, но как закручен Твой сюжет!

Как тычешь Ты меня в чужие двери!

Я захожу, а никого там нет:

лишь ветер в окна,

тени на портьере.

А ведь разгадка где-то в двух шагах[?]

[?]Смеркается, и вечер фиолетов.

Ну дай под дых, чтоб выдохнулось: - Ах!
–

И чтобы - навзничь.

И - ответ ответов.

* * *

Я не забыл тот быт Москвы аляповатой

купеческих колонн и башенок внашлёп,

июлей расписных с их непромытой ватой[?]

Зобастых воробьёв мелкоголосый трёп.

Я до сих пор люблю её рысцу-походку,

её горбатый мир Солянок и Тверских.

Разлив на холоду - "Столичную" в охотку.

И женские меха, и изморось на них.

Как мил мне дробный бег служилого сословья

по хрусткому снежку. В обманной темноте

утрами февраля, у года в изголовье,

когда бессветны дни, но всё ж уже не те!..

И хмурая душа опять как будто юна.

И снегом щёки трёт, вертясь на каблуках.

А девушка-дичок, лимитчица, фортуна,

хохочет, проходя, и ускоряет шаг.

Москва теперь не та. И я, признаться, тоже.

Но всё равно нет-нет и вспомнится врасплох -

Сокольники, пломбир, Горзенко краснорожий,

коньков змеиный свист, подруги жаркий вздох.

А то квадриги скок поверх сухого лета

да гумовских рядов хозяйственный растыр.

И перезрелый флаг над крышей Моссовета,

Бессмысленный в своих размерах

"Детский мир".

Прости меня, Москва, - я выборочно вижу.

Нет-нет да и прельщусь минутною красой.

Но вот опять идёт, подходит ближе, ближе

лимитчица с распущенной косой[?]

* * *

Математики любят стихи

за внезапную точность детали.

Только мы-то ведь не лопухи,

мы заранее всё просчитали: