Литературная Газета 6391 ( № 44 2012)

Литературная Газета

Геннадий Лысенко всей своей судьбой кровно связан с Приморьем. Здесь родился, работал и любил, "вплоть до надломленной черты, где жизнь моя - стихотворенье", как он сам написал однажды. Во второй половине ХХ века он стал крупнейшим поэтом Дальнего Востока, наделённым лирическим даром удивительной самобытности и силы. Для столь быстрого литературного взлёта ему хватило всего десяти лет. Книгу избранных произведений Лысенко составили три раздела: ранняя лирика (1968-1971), стихи из трёх книг: "Проталина" (1975), "Листок подорожника" (1976), "Крыша над головой" (1979), а также стихи 1972-1979 годов, не входившие в прижизненные сборники. Кроме этого, в издание включены стихотворения, прежде не

публиковавшиеся.

Владимир Илюшин - один из самых значительных и оригинальных дальневосточных писателей конца прошлого века - родился в Амурской области, служил на Камчатке, учился в Литературном институте им. Горького, умер в Хабаровске. Автор трёх книг прозы: "Тихоокеанское шоссе" (Благовещенск, 1987), "Письма осени" (Благовещенск, 1989) и "Первому встречному" (Владивосток, 1990). Повести и рассказы, составившие том избранных произведений автора, охватывают географию от амурских до сахалинских и камчатских берегов, населённых героями, судьбы и характеры которых словно повторяют драматичную историю и непредсказуемый ландшафт этой океанской земли. Но ещё до развития сюжета, до взрывного разрешения конфликтов в его сочинениях захватывают живописный, обладающий внутренним музыкальным ритмом язык и стиль его произведений. Илюшин изначально был наделён даром русской прозы, она его вела за собой, а уж затем он становился искусным рассказчиком, подключая к письму и свой жизненный опыт, и личную философию.

Все наши авторы, живущие и ушедшие, - хорошие писатели, но, к сожалению, совсем неизвестные или почти забытые на Дальнем Востоке, а тем паче - в обеих столицах. И их появление и, разумеется, прочтение, мы уверены, может стать сегодня настоящим событием для читающей России.

Этот проект для нас особенно дорог; мы считаем, что он важен не только для литературных судеб дальневосточных писателей и региональных библиотек, но и в целом для российской литературы и культуры Дальневосточного региона.

Поэтому наша программа по его претворению в жизнь получила такое несколько агрессивное название - "Атака с востока".

Александр КОЛЕСОВ

Перезвоны ржаные

Перезвоны ржаные

ГУБЕРНСКИЕ СТРАНИЦЫ

В конце октября обыкновенное с виду поле в Тверской области стало местом начала праздника поэзии, посвящённого памяти Николая Ивановича Тряпкина. Полвека назад здесь ещё стояла деревня Саблино, где родился выдающийся поэт. А два месяца назад три члена Комиссии по творческому наследию Н.И. Тряпкина своими руками сделали и установили здесь поклонный крест. Теперь же крест был освящён отцом Владимиром, настоятелем одного из храмов Старицы. А после над рыже-охряным осенним полем ветер разносил неторопливо-пронзительные тряпкинские строки:

Но живут в моём сердце все те перезвоны ржаные

И луга, и стога, и задворки отцовской избы,

И могу повторить, что родился я в сердце России,

Это так пригодилось для всей моей грешной судьбы.

Праздник продолжился в соседнем селе Степурино. В сельском клубе перед десятками слушателей выступили поэты, члены Комиссии по творческому наследию Н.И. Тряпкина Григорий Шувалов, Руслан Кошкин, Алексей Полубота, литературовед Евгений Богачков и краевед из Старицы Александр Шитков. Приняла участие в празднике делегация культурных работников из подмосковного Лотошино, где долгое время жил

Николай Тряпкин.

Большинство собравшихся степуринцев впервые слышали стихи своего великого земляка. И этому, наверное, не стоит удивляться. Ведь и на этой встрече не раз звучали слова о том, как пытаются нас сегодня сделать Иванами не помнящими своего родства и культуры. Но есть основания надеяться, что в этом уголке тверской земли имя Николая Ивановича Тряпкина теперь не будет забыто. Замглавы Старицкого района Тверской области Галина Комарова и её тёзка и однофамилица глава администрации сельского поселения Степурино пообещали тряпкиноведам всяческую помощь и поддержку. Не исключено, что праздник поэзии, посвящённый Н.И. Тряпкину, станет в Степурине традиционным, а на месте Саблина помимо поклонного креста появится уникальная изба-читальня-молельня.

Алексей ВЕРХОЯНЦЕВ

Абсолютный звон

Абсолютный звон

ЛИТПРОЗЕКТОР

Всегда интересно понять, кто для писателя первый враг. Кто - или что - крутит его душу так, что он кушать не может без того, чтобы не сказать по этому поводу что-нибудь едкое, хлёсткое, уничтожающее. Симпатии могут быть не так ярко выражены, симпатии - дело тонкое. А вот антипатии обычно даны во всей красе, по родству антипатий искать родственную душу если не проще, то - надёжнее. Меньше остаётся пространства для самообмана.

У писательницы Людмилы Улицкой симпатии и антипатии на поверхности. С похвальной последовательностью она ведёт их из текста в текст и наконец в последней книге "Священный мусор" высказывается вполне откровенно. Давайте послушаем, как она это делает в гимне Набокову, который в её пантеоне творцов идёт сразу вслед за Пушкиным, а по личным качествам Пушкина превосходит: "Набоков[?] освободил отечественную словесность от присущего ей привкуса больной религиозности, беспочвенного мессианства, социального беспокойства с оттенком истерии, чувства вечной вины, совмещённого с учительством, и создал почти кристаллическую, незамутнённую "высшую" литературу с нерусской степенью остранения автора от своего текста. Прокламируемая любовь к русскому народу его не занимает. Но кто лучше его взращивает русское слово до абсолютного звона, хрустальной чистоты, невиданного слияния смысла и звука?"

Итак, что хорошо в русской литературе? Набоков - абсолютный звон, слияние смысла и звука, невнимание к русскому народу. Что плохо, что мешает русской литературе? Религиозность, мессианство, социальное беспокойство, чувство вины, учительность (негативные эпитеты, которые ко всему этому добавляет Улицкая, опустим). Всё, что абсолютно неотъемлемо от русской классики, что делает её уникальным великим явлением, по мнению Улицкой, следует из русской литературы убрать - во имя "абсолютного звона".

В "Священном мусоре" можно выкопать массу любопытных окаменелостей: русские - по большей части рабы, русское православие - косное, православный храм - пузырящееся "золочёное позорище". Россия - страна варварская ("едва тронутая христианством") и антисемитская[?]

А вот Англия - страна благородная. Улицкая напишет это трижды, вот это самое слово, так трудно применимое к целой стране или народу. Правда, напишет с удивлением: благородная английская публика смела с прилавков книгу лакея, подсматривавшего за принцем Чарльзом. Как же это вы так опростоволосились, расстраивается писательница. Ей пришлось бы ещё больше расстраиваться, если бы она обладала навыками не только описания, но и анализа или хотя бы умела ловить себя на противоречиях. Но много печали в многом знании, а неведающие блаженны. Кое-что из того, что она пишет, Улицкая попросту не понимает.