Литературная Газета 6437 ( № 44 2013)
Шрифт:
Росимущество было не единственным участником процесса со стороны государства. В качестве третьих лиц в деле выступали Министерство культуры РФ, Федеральная служба государственной регистрации, кадастра и картографии по г. Москве, Департамент городского имущества и столичный Департамент культурного наследия. Суд пришёл к однозначному выводу: ответчик (МЛФ) не доказал, что является единственным правопреемником Литературного фонда Союза ССР в отношении его прав и обязанностей. Этот, пожалуй, главный, мотив неизбежно повлёк за собой необратимые для самозванцев последствия. Суд посчитал, что представленные ответчиком документы не могут подтверждать правопреемство от Литературного фонда Союза ССР, поскольку являются односторонними документами каждой из организаций. То же самое подтвердило и ФГБУК «Государственный литературный музей», признанный судом фактическим владельцем обоих объектов. Но если в отношении Музея Чуковского исковые требования полностью удовлетворены,
Администрация Ленинского муниципального района Московской области поддержала исковые требования Росимущества, в том числе тоже указав, что ответчик не является правопреемником СП СССР и Литфонда СССР и пояснив, что Городок писателей «Переделкино» является историческим, культурным и природным заповедником, полностью исключённым из оборота и запрещённым к продаже территории. Полностью! Это значит, что получить по госцене и пустить в оборот по цене рыночной Переверзину и компании не удастся не только участки под музеями, но и вообще всю переделкинскую землю.
Анекдотический «мандат» за подписью Петухова тоже можно считать отменённым: «Постановление администрации Мичуринского поссовета Ленинского района МО от 17.06.1993 г. № 32, которым было предписано обязать Домодедовское (?) межрайонное БТИ выдать регистрационные удостоверения на строения, принадлежащие Международной общественной организации писателей «Литературный фонд»… по своему содержанию является техническим документом и не может подтверждать правомерность приобретения ответчиком права собственности на спорные объекты».
Кроме того, постановлением администрации Ленинского района Московской области от 07.08.1995 № 2240/1 признано недействительным постановление администрации Мичуринского поссовета Ленинского района МО от 17.06.1993 г. № 32 в связи с тем, что регистрация права собственности объектов, расположенных на территории пос. Мичуринец, не входила в компетенцию главы администрации Мичуринского поссовета. Ленинскому бюро технической инвентаризации предписано отменить проведённую регистрацию по объектам Международной общественной организации писателей «Литфонд». Добавим, что таких объектов в Переделкине было сомнительными путями зарегистрировано около 90. Получается, взимая с писателей арендную плату за дачи, руководство Литфонда много лет занимается незаконным обогащением. А это уже дела прокурорские…
P.S. А между тем Министерство юстиции РФ провело внеплановую выездную проверку Международного литфонда и, обнаружив множество вопиющих нарушений, направило в адрес этой организации предупреждение, где есть и такие любопытные пункты, касающиеся деятельности неутомимого поэта-хозяйственника:
«...В нарушение пункта 3 статьи 27 Закона № 7-ФЗ, согласно которому, если заинтересованное лицо имеет заинтересованность в сделке, стороной которой является или намеревается быть некоммерческая организация, оно обязано сообщить о своей заинтересованности органу управления некоммерческой организацией или органу надзора за её деятельностью до момента принятия решения о заключении сделки, а сделка должна быть одобрена органом управления некоммерческой организацией или органом надзора за её деятельностью, первый заместитель председателя по финансово-экономическим и организационным вопросам – директор Международного литфонда Переверзин И.И. не сообщал о соответствующих сделках президиуму Международного литфонда, а соответствующее решение президиумом Международного литфонда не принималось.
Первым заместителем председателя по финансово-экономическим и организационным вопросам – директором Международного литфонда Переверзиным И.И., выполняющим управленческие функции в Организации и использующим свои полномочия в целях извлечения выгод и преимуществ для себя и других лиц (Прим. – выделено редакцией ), систематически осуществляются полномочия, не относящиеся к его компетенции, в том числе принимались решения по вопросам распоряжения имуществом (недвижимым, денежными средствами) Организации, что является грубым нарушением статьи 26 Закона № 7-ФЗ, статей 29 и 37 Закона № 82-ФЗ, а также пункта 3 статьи 53 ГК РФ, согласно которому лицо, которое в силу учредительных документов юридического лица выступает от его имени, должно действовать в интересах представляемого им юридического лица добросовестно и разумно.
В нарушение статьи 29 Закона № 82-ФЗ Организацией не оказано содействие представителям Минюста России в ознакомлении с её деятельностью в части непредставления запрашиваемых
Теги: Союз писателей России , Литфонд
«Борьба интеллекта с превосходящей его реальностью»
Сто лет назад родился Альбер Камю. Его называли "совестью Запада", как Солженицына называли «совестью России»[?] и им обоим присудили Нобелевскую премию - но что вообще имеют в виду люди, говоря о совести не отдельного человека, а как-либо организованного пространства?
Ведь, положа руку на сердце, известный всем и каждому «Посторонний» – слабая книга. Слабая отнюдь не тем, как написана, – это мастерски, и не тем, как задумана, – это глубоко, – нет, слаба она исполнением: так техничный пианист, вполне осознающий замысел, не может найти в себе вдохновенной энергии, чтобы его воплотить. Выморочная личность Мерсо хороша в своём качестве «нулевого человека», но неубедительна как фигура обобщения. Слишком отчётлива грань между рассказом и рассуждением, тем, что дано, и тем, к чему автор намерен привести; слишком заметно само намерение. В этой повести, написанной в пору столь же выморочной «странной войны» в Европе, Камю подбирает слова, чтобы выразить давно надуманное; Мерсо ещё может позволить себе быть никем, просто человеком без связей, сочувствуйте и ему, говорит педантичный автор, ведь он не хуже прочих – и ты, делать нечего, сочувствуешь, хотя и с некоторым удивлением перед манипуляцией, с недоверием к вдруг наметившейся динамике характера… но очень скоро Мерсо станет только отзвуком, хотя и длящимся, только поводом для серьёзного разговора, который начнётся позднее, когда слова наконец оформятся в чёткие, гармонично звучащие фразы.
Это случится, когда из мыслей о человечьем роке будет убран человек как частный случай (пусть даже он лишён свойств) и останется миф – как безразмерное и однако же привычное обрамление. «Миф о Сизифе» написан вдали от войны, но надежда была нужна и там. «Приговорённый к смертной казни – прямая противоположность самоубийцы», – напишет Камю, но «Миф», хотя и вобравший в себя тему самоубийства, – не противоположность «Постороннему»: их объединяет мысль «зачем?» и ответ «потому что». Именно так, в предельно очищенном виде, да ещё и некорректном с точки зрения грамматики, Камю формулирует важнейшее правило человеческого существования: вопрос «зачем человек делает то, что он делает, хотя понимает, что это не имеет конечного смысла?» – ответ «потому что он не может иначе». Другое дело, что один человек осознаёт абсурдность происходящего, а другой – нет. Первому сложнее. Оттого именно он привлекает Камю. Его привлекает творец, который способен «знать, что у творчества нет будущего, что твоё произведение рано или поздно будет разрушено, и считать в глубине души, что всё это не менее важно, чем строительство на века». «Творить – значит придавать форму судьбе», – заявляет Камю, и это именно то, на что не способен Мерсо: осознанно придать форму судьбе, без скидок на солнечное умопомрачение, без недоумения «кто все эти люди», без поблажек самому себе… и без поблажек со стороны автора, если уж на то пошло. В «Постороннем» интеллект Камю целеустремлённо продавливал реальность, не вполне отдавая отчёт в том, что она неизмеримо больше его, – «Миф о Сизифе» повествует не только о гордости, но и о смирении, и именно здесь реальность признана превосходящей... что, впрочем, не является непреодолимым ограничением для абсурдного человека. «Абсурдный человек говорит «да» – и его усилиям более нет конца», – формулирует Камю. Не хватает одного: в действительности сказать «да».
«Рано или поздно наступает время, когда нужно выбирать между созерцанием и действием. Это и называется: стать человеком», – такова квинтэссенция «Мифа о Сизифе», его философский камень. Он найден. Осталось принести его к людям. В одно время Камю вступает в Сопротивление и пишет роман «Чума». Миф блестяще исполнил своё назначение, и теперь в творчество Камю возвращён человек – но это уже не «посторонний» Мерсо. Более «непостороннего», чем доктор Риэ в охваченном чумой Оране трудно себе представить. Дело даже не в том, что они очень существенно разнятся в описании: связь Мерсо с матерью порвана, связь Риэ с матерью малозаметна, но крепка; Мерсо не знает в точности, сколько лет его матери, Риэ знает, сколько людей умерло от чумы в каждую конкретную неделю; Мерсо – скользящий по поверхности созерцатель (мы даже не можем с уверенностью назвать его профессию), Риэ – врач, человек деятельный, пристально вглядывающийся в то, что попадает в сферу его трудов; Мерсо движется от будничного безразличия к невнятной заинтересованности; Риэ движется от обычной доброжелательной заинтересованности к эмоциональному притуплению; Мерсо «берут в приятели», Риэ никогда не позволит себе быть пассивным объектом выбора. Но дело даже не в этом.