Литературная Газета 6443 ( № 50 2013)
Шрифт:
И вот трус и дезертир даёт в морду полному кавалеру орденов Славы, а в зале аплодируют. Потому что следователь представлен режиссёром карикатурной мразью, а Хрусталёв – тонко, с намеренным педалированием неоднозначности. Порой даже смешно становится, как артист Цыганов эту неоднозначность из себя выдавливает.
Итак, Хрусталёв, сложно организованный дезертир, по существу, толкнул друга в окно, в отношении с женщинами законченный подонок, способен переступить через всякого, кто мешает в достижении личных и профессиональных целей. И вот Валерий Тодоровский предлагает нам старинную игру советской интеллигенции – покопаться в этой кучке экскрементов с надеждой найти жемчужину человечности или хотя бы засвидетельствовать, что такой монстр мог сформироваться исключительно в тоталитарном коммунистическом государстве.
В этой связи особенно интересен взгляд
«…Очень важно, что главный герой в прекрасном исполнении Цыганова, герой, вызывающий сочувствие и симпатию, сложный, объёмный, ПОЛОЖИТЕЛЬНЫЙ (давно забытое слово, которое именно здесь хочется сказать) – это человек, НЕ прошедший войну. Именно так. Это важно. Положительный герой – человек, НЕ прошедший войну. Себя выше Родины поставивший. Сбежавший, струсивший. Слабый. Именно он. Пусть это звучит пафосно – но именно благодаря этому это очень гуманистическое кино. Это и есть подлинная нежность к Человеку. Словом, повторюсь – это важно. Понимайте как хотите…»
Понятно, что Константин Богомолов в полёте своей мысли на два корпуса опережает даже самые безудержные фантазии Валерия Тодоровского, однако движутся художники в одном направлении. На этом пути десакрализации святого, деконструкции мифа они уже практически исчерпали ресурс «советских стереотипов». Несомненно, вскоре придётся развивать художественный метод экстенсивно – на соседних идеологических площадках. Ведь главное для продвинутого творца – новизна трактовки каких-либо устоявшихся представлений. Поэтому не стоит удивляться, если, оттоптавшись на социализме и христианстве, в очередном произведении зрителя удивят, к примеру, отрицанием холокоста…
Но пока зрителям «Оттепели» вкладывали в уши всё те же старые антисоветские штампы. Правда, чтоб не спугнуть, упаковали сакраментальное послание в симпатичную легкомысленную упаковку. Восторженная фраза – «Усатого вынесли из Мавзолея!» – прозвучала почти в финале. Окажись она в экспозиции, рейтинг картины был бы значительно ниже.
В своём творчестве Валерий Тодоровский во многом продолжил семейную традицию, основанную отцом, Петром Тодоровским, в соответствии с которой пусть и небезгрешной советской власти приписывались грехи, ей совершенно не свойственные. Так в фильме «Анкор, ещё анкор» весёлая история с курьёзными адюльтерами неожиданно переросла в рассказ об ужасах послевоенной гарнизонной жизни с сексуальными домогательствами, страшными особистами и трагическим суицидом в финале. А фильм «Какая чудная игра», повествующий о безобидном студенческом розыгрыше, неожиданно закончился тем, что молодых, красивых, творчески одарённых ребят… расстреливают. Хотя действительно имевшая место история, участником которой был знаменитый актёр Николай Рыбников, имела совсем другой финал – студентов пожурили на комсомольском собрании… И вот уже Валерий Тодоровский в рамках семейного подряда рассказывает в своём кино «Любовь» страшную историю, как в начале 90-х еврейскую семью терроризирует зловещий телефонный антисемит, отчего главная героиня с мамой и бабушкой вынуждены эмигрировать в Израиль…
И всё-таки поблагодарим Валерия Тодоровского и Константина Эрнста за смелость в поиске формы, за блестящие актёрские работы Александра Яценко, Виктории Исаковой, Михаила Ефремова, Светланы Колпаковой, Яны Сексте, Нины Дворжецкой. В конце концов не они виноваты, что в стране упразднены и цензура, и худсоветы, и даже институт редактуры.
Жаль. Сопротивляясь реакционным взглядам, под давлением идеологической машины, да и просто на основании здравого совета со стороны, задумка с «Оттепелью» могла быть воплощена ярче, тоньше, изобретательнее. Без назойливой либеральной пошлости. Кто-нибудь, например, точно посоветовал бы сделать «фильм в фильме» не какой-то условной опереткой, а чем-то осмысленным и мощным. Прекрасная была возможность: показать сериал про то, как делают кино, и потом продемонстрировать фильм, снятый внутри сериала. Вот это действительно стало бы новым словом в истории телевидения.
Теги: оттепель , телесериал
Другой вопрос
Статья "Про Россию с любовью" о разоблачении мифов, навязываемых России, вызвала живой отклик у наших читателей. Многие не хотели верить,
С интересом прочитал статью А. Кондрашова «Про Россию с любовью». И вот что могу сообщить о гнусном стишке «Прощай, немытая Россия». Дело, конечно, совсем не в том, что Гейне пишет о Германии: Adе, mein schones Vaterland, а русский Лермонтов-де о России: «Прощай, немытая...» Но всё же, всё же...
Да, на страницах «ЛГ» Н.Н. Скатов сравнительно недавно писал об этом сочинении, ставил под сомнение авторство Лермонтова, но задолго до этого в журнале «Слово» № 10, ещё в 1989 году в сокращённом виде, а в трёх номерах журнала «Кубань» за этот же год полностью была напечатана гораздо более определённая моя статья «Курьёз с шедевром» (Странная судьба одного стихотворения). Н.Н. Скатов использовал мои доводы и аргументы. И прекрасно. Пушкин, как известно, позаимствовал у Жуковского «гений чистый красоты», и под его пером это стало жемчужиной поэзии. Вальтер Скотт у Гёте целую главу переписал, и Гёте сказал Эккерману: «Молодец! Она у него очень к месту».
Написал я эту работу ещё в конце 70-х годов и пошёл, конечно, в «Вопросы литературы». Но куда там! Ведь на этом стишке держится всё лермонтоведение вместе с Андрониковым. Пошёл в «Наш современник» к патриоту Сергею Викулову. Но он тотчас: «А кто написал?» Вопрос не ко мне. Если, например, у человека, обвиняемого в убийстве, есть несомненное и полное алиби, так оставьте его в покое, ищите подлинного убийцу. Но главным тут была простая робость. Как, мол, так, сколько лет твердили, что Лермонтов - и вдруг нашёлся умник... А что скажут в ЦК? Там же Александр Яковлев и Альберт Беляев, от них спуску не жди, как раз пришьют идеологическую диверсию.
Но из статьи встаёт другой вопрос.
Мало ли что может сболтнуть или даже написать самый авторитетный человек в каких-то конкретных обстоятельствах. Да какое мне дело, что Гоголь (чаще говорят, что Карамзин) сказал о дураках и дорогах, как о двух главных бедах в России. Дороги на наших необъятных небельгийских просторах да, у нас и ныне плохи, но зачем свою родину выставлять как самую дурацкую в мире? Да у нас умных, талантливых людей в сто раз больше, чем в Англии и Франции, вместе взятых, только пустите их в домик на Боровицком холме. А может, ужо и сами туда придут без приглашения. Но вот даже и сам тов. Зюганов подхватил: «Дураки и дороги...»
Надо понимать же, например, что Ленин при всей проницательности его ума и обширности знаний был, во-первых, сыном своего времени. Ведь это он сказал: «Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя» – в той или иной степени, в той или иной форме. И потому, допустим, Ленин в одной статье совершенно в духе времени употребил имя Ломоносова, над которым тогда было принято посмеиваться, как над учёным, который будто бы открывал уже открытое в Европе, и вот у Ленина появляется «Базаров-Ломоносов»; во-вторых, Ленин был работающим, действующим политиком и потому нередко говорил такое, что было нужно и важно в данный момент. Например: «Коммунизм – это советская власть плюс электрификация всей страны». Да это просто бунт против марксизма. На самом деле тут был лишь ораторский приём для возвеличивания идеи электрификации. И Ленин не думал никогда, что каждое его речение будут превращать в философскую максиму. Об этом очень убедительно пишет С.Г. Кара-Мурза. Маркс, не будучи у власти, не заботился о том, чтобы всегда быть марксистом. А Ленин, будучи главой коммунистического правительства, боялся напугать своих соратников и порой просто «маскировался» под правоверного марксиста, а действовал в соответствии с конкретной исторической обстановкой. Выдвигая ту или иную идею, проводя какое-то решение, он же часто оставался в меньшинстве, а то и в одиночестве. Взять хотя бы историю с Брестским миром или с введением НЭПа. Но он умел убедить и в конце концов добиться своего решения. Пастернак точно сказал: «Он управлял теченьем мыслей и только потому страной». Я уж не говорю о таких вещах, как будто бы Ленину принадлежал афоризм, который до сих пор цитируют: «Из всех искусств для нас важнейшим является кино». У Ленина несколько иначе: «В неграмотной стране из всех искусств...» И далее по тексту. Действительно, ведь тогда 80% населения было неграмотным. Что ему книги или воззвания плакатов...