Литературная Газета 6449 ( № 6 2014)
Шрифт:
В столовой – очень скромное меню. Мясные блюда отличаются названием, но не содержанием. А поблизости – ни магазина, ни газетного киоска. За забором – шумящее круглые сутки Ярославское шоссе, перейти которое к торговым точкам можно только по навесному мосту высотой с пятиэтажный дом с длинными лестничными пролётами. Понятно, что редко кто отважится на такие «прогулки». Кстати, в столовой обслуживать пенсионеров помогали студенты-практиканты. В основном – из бывших южных республик СССР (как они рассказали, их Москва учит, предоставляет жильё – и всё бесплатно). Оказывается, это в интересах России – чтобы они вернулись домой образованными. Ещё плохо говорящие и понимающие
Но, конечно же, главное – как принимают, как вникают в проблемы врачи, насколько действенным будет лечение. Входя в кабинет с запасом необходимой информации о состоянии здоровья (известно, что с годами появляется всё больше нюансов, которые необходимо учитывать), отдыхающие убеждались, что всё это совсем не интересно эскулапу, и слышали: «Какие процедуры хотите?» То есть право решать эти вопросы великодушно отдавалось нам самим. Лично мне удалось методом проб и ошибок выбрать наконец, что подходит; правда, и время путёвки, купленной за полную стоимость, весьма и весьма не маленькую (так что некоторые знакомые от удивления широко раскрывали глаза), – уже подходило к концу. (Почему давний член Союза писателей, работающий по сей день на благо культуры, не имеет никакой помощи от государства в этом вопросе, будучи на пенсии? Ведь писатели не только пишут, но, бывает, и болеют.)
Почему же один из лучших «сердечных» санаториев советского времени превратился в угасающее во всех смыслах предприятие – с разбитыми дорожками, с заброшенными хозяйственными постройками, забором, разделившим территорию, большая часть которой теперь открыта только два-три часа и в то время, когда люди на процедурах, то есть до обеда? Почему почти все, с кем ни зайдёт разговор, в том числе главный врач, начинают и заканчивают фразой о зарплатах персонала в шесть тысяч рублей? Мол, какие могут быть претензии?
Территория «Подлипок» чернеет десятками, если не сотнями, высохших деревьев, в том числе больших и старых, так что прогулки, без преувеличения, опасны для жизни. На наших глазах, в двух шагах, грохнулась сверху огромная чёрная ветка. Зато в корпусах – ежедневные ярмарки обирающих пенсионеров «коробейников» с продукцией, как правило, неизвестного происхождения и очень «разнообразного» качества. По случаю резкого похолодания мне пришлось купить куртку (в тесном фойе столовой, где невозможно как следует разглядеть, примерить, оценить качество), она оказалась контрафактом. Ни чеков, никаких координат мне, конечно, не дали. Сколько же пенсионеров уезжает домой с «подарками» такого рода, поскольку «чёс» по санаториям и домам отдыха распланирован так, чтобы не встречаться со своими покупателями снова.
Конечно, было бы грешно не отметить, к примеру, работу культурного центра под руководством главного «заводилы» Тимура (так он представился). Были и концерты, и кино, и караоке, и мероприятия в библиотеке. Да и многие медработники, особенно рядового состава, выбравшие профессию не случайно, чтут на деле клятву Гиппократа. И подлечиться всё-таки тоже можно. Но общий уровень санатория можно назвать средним, да и то с натяжкой. Не чувствуется настоящего хозяина, не только умеющего считать деньги, но и создавать положительный, я бы сказала, душевный настрой в «сердечном» санатории.
И ещё. Я неслучайно упомянула об удивлении знакомых, узнавших, что мы, люди с громадным стажем работы, имеющие звания ветеранов труда (а я, к примеру, и заслуженный работник культуры РФ), не имеем права не только на бесплатную санаторную
Теги: здравоохранение , санаторий "Подлипки"
За закрытыми дверьми
Жан Робике. Повседневная жизнь в эпоху Наполеона / Пер. с франц. Е.А. Кошелевой под ред. М.Ю. Некрасова.
– СПб.: ЕВРАЗИЯ, 2013. – 320 с. – 48 с.: цв. ил. – 1000 экз.
Двадцать семь миллионов французов в книге Жана Робике находят возможность показать читателю свою насыщенную событиями жизнь, помещённую в рамки 15-летнего правления Наполеона Бонапарта. Сначала этот дерзкий корсиканец завоевал Францию, когда её национальный дух был окончательно сломлен последствиями революции – репрессиями, нищетой, голодом, и гордая своими лозунгами страна находилась в сантиметре от пропасти. Громкие победы в череде войн Франции с европейскими державами оказались самым верным средством для спасения, и маленькая фигурка неуязвимого генерала возвысилась над толпой обожавших его граждан. Кто они, эти люди из толпы? – этим вопросом задаётся историк Жан Робике и очень подробно, в портретах, деталях, происшествиях и судьбах на него отвечает[?]
Казалось бы, всего каких-то 15 лет... Но какие же фантастические события вместились в столь незначительный срок! Ещё в качестве первого консула будущий император сказал вандейским вождям: " Я восстанавливаю религию не для вас, а для себя ". То же он мог бы сказать и о монархии, и о Франции, и об империи. Человек, собственноручно короновавший себя в присутствии папы римского, дал французам то, что для них было тогда ценнее самого воздуха – славу. Упиваясь этой славой великой державы, массы боготворили её творца.
Создавая на революционных руинах мир «для себя», Бонапарт восстанавливал, по сути, прежнюю жизнь в новых формах. Яростный отпор получило учреждение Почётного легиона – необходимо было официально признавать заслуги образовавшейся элиты, но священный для многих принцип равенства при этом оказывался попранным. На что Наполеон изрёк: « Это называют игрушками. Пусть так! Но именно с помощью игрушек и управляют людьми ».
Пока Бонапарт воевал, а этим он занимался все 15 лет своего правления, французы, оставшиеся во Франции (не изгнанные за её пределы как оппозиционеры и не принимавшие участия в завоевательных походах), вели жизнь, почти не затронутую войной. Поколение, оказавшееся участником и свидетелем ужасов революции, при Наполеоне становится чрезмерно чувствительным, зачитываясь сентиментальными романами, а слезливость и обморочность распространяются на оба пола…
Бесконечные призывы в армию уничтожили целое поколение, героизм страны за годы страшных жертв, дезертирства и мародёрства определённо выдохся. До первых чисел апреля 1814 года, до вступления союзников в Париж, веками не видевший «дыма вражеских лагерей», идея завоевания всего мира казалась стране вполне реалистичной. После 1814-го в звезду Наполеона уже не верили, французам хотелось не побед, а мира любой ценой… Аристократичные дамы на Монмартре бросали эскадронам победителей Наполеона цветы, а смельчаки пожимали казакам руку: «Наши друзья враги»...