Литературная Газета 6465 ( № 22 2014)
Шрифт:
Сергей Собянин, в свою очередь, отметил огромный общественный интерес к подобным проектам: «Московские власти закупают тома Православной энциклопедии для школьных и общественных библиотек. В общей сложности решено приобрести более 2,5 тысячи экземпляров. Кроме того, уделяется внимание активному информационному сопровождению проекта».
Столичный градоначальник также напомнил о совместных просветительских проектах столичного правительства и Русской православной церкви. В частности, выставку «Православная Русь» осенью 2013 года посетили более 300 тысяч человек, а поклониться Дарам волхвов в храме Христа Спасителя в январе текущего года смогли более 400 тысяч москвичей и гостей столицы.
Владимир Зельдин: «Отношения людей должны развиваться в русле добра, милосердия и красоты»
Лауреатом
– Владимир Михайлович, насколько, по-вашему, актуален для нашего времени образ сервантесовского Дон Кихота?
– Общеизвестно, что «Человек из Ламанчи» – это мюзикл 60-х годов, он шёл в Америке, снималось много телевариантов, потом была картина Козинцева. В Театре имени Маяковского этот спектакль ставил Андрей Гончаров, и Саша Лазарев прекрасно играл Дон Кихота, Женя Леонов – Санчо Пансу, а великая гениальная актриса Таня Доронина – Альдонсу. Этот образ актуален во все времена, вот почему, когда Юлий Гусман предложил поставить «Человека из Ламанчи» к моему 90-летию, я с энтузиазмом взялся за работу, несмотря на то что противников было немало. Этот спектакль напоминает людям о том, что нам не прожить без человечности, доброты и милосердия, поднимает проблемы, которые мучают людей, оказывающихся в ситуациях, когда человек человеку волк. Сколько же беспредела вокруг!.. В спектакле много говорится о порядочности, о том, что человек не должен угнетать себе подобного, и эти монологи Дон Кихота так созвучны религиозным заповедям – «Не убий, не укради, не осуждай». Процитирую – «Вдохни всей грудью живительный воздух жизни и задумайся о том, как ты должен прожить её. Не называй «своим» ничего, кроме своей души. Люби не то, что ты есть, а то, кем можешь и хочешь стать». Сколько мудрости в этих мыслях! На протяжении всего спектакля мой Дон Кихот призывает людей бороться со злом, не страшиться приходить на помощь, потому что порой важен даже не ход дела, а наши усилия по преодолению зла. Конечно, он идеалист, кто-то назовёт его «одержимым» или «чудаком». Но на таких «чудаках» держится земля. Эта роль занимает одно из первых мест среди моих театральных работ.
– Несколько десятилетий вы играли в «Учителе танцев» по пьесе Лопе де Вега, а к вашему 95-летию Юлий Гусман поставил «Танцы с учителем». Каково это – входить в один и тот же спектакль вторично?
– Ну, во-первых, «Танцы с учителем» – совсем другой спектакль, он посвящён мне и воспроизводит факты из моей биографии. И в нём тоже много говорится о морали. Собственно, в нём я играю самого себя, играю с молодёжью, с новым поколением. И стараюсь продлить жизнь спектаклю, потому что подобно вахтанговской «Принцессе Турандот» «Учитель танцев» уже вошёл в историю театра, на сцене Театра Советской армии мы играли его 40 лет. Скажу больше, у Юлия Гусмана есть замысел – поставить пьесу к моему 100-летию. Так что, если буду жив-здоров, приходите на премьеру. Как говорит один мой персонаж, «если Господь Бог хранит меня, это значит, что я ещё не всё сделал». Я активно работаю, не так давно выступал перед блокадниками Ленинграда. Показывал в Петербурге «Человека из Ламанчи», «Танцы с учителем». Спасибо моей жене Иветте Евгеньевне, она во всём помогает мне, поддерживает морально.
– Чем объясняется долгожительство спектакля «Давным-давно» (в кино история известна под названием «Гусарской баллады». – Н.К .), в котором вначале вы играли поручика Ржевского, а сейчас выходите в роли Кутузова?
–
Поставил этот легендарный спектакль Алексей Дмитриевич Попов, и у актёров была прекрасная возможность показать степень своего дарования. Первой Шурочкой Азаровой стала великая наша актриса Любовь Должанская, которая внешне, как всем казалось, совершенно не подходила для этой роли. Но когда на неё надели блондинистый парик, гримом подправили носик, обрядили в чёрные лосины, гусарский мундир, ментиком прикрыли бёдра, она так преобразилась, что стала абсолютно не похожа на ту, которую мы видели в жизни и в других ролях. Ловкий юноша-сорванец, необыкновенно обаятельный. А поручика Ржевского играл актёр Пестовский. Было много и других исполнителей, в том числе я. Шурочку позднее играла Лариса Голубкина. Кутузова потрясающе играл Александр Евгеньевич Хохлов. А вот Игорь Ильинский в «Гусарской балладе», на мой взгляд, мудрости полководца не ухватил.
– Вы и в кино много снимались – где вам интереснее было работать?
– Кино и театр нельзя сравнивать, это разные области. Я, конечно, театральный актёр и, подобно одному своему персонажу, могу сказать: «Если существует в мире волшебство, то в театре, в этих картонных декорациях, актёрами произносятся слова, от которых зрители смеются и плачут». Мы, актёры, волшебники. За этим волшебством люди приходят в театр, и если чудеса у Господа Бога бывают редко, то в театре каждый вечер. Кино – это совсем другое. Иван Пырьев почему-то именно меня утвердил на роль дагестанца Мусаиба в картине «Свинарка и пастух», хотя пробовались грузинские актёры, великолепные молодые красавцы. Пырьев созвал в просмотровый зал женщин – костюмеров, гримёров, ответственных за реквизит, и они выбрали меня. Думаю, ему нужен был актёр романтического плана, потому что он снимал не бытовую комедию, а романтическую сказку. А в театре я играл в это время именно такие роли – Теодоро в «Собаке на сене», Фердинанда в «Коварстве и любви». Ну и, видимо, как партнёр я подходил Марине Ладыниной.
Во время войны вышел приказ Комитета по кинематографии – картину закончить. Я был мобилизован на фронт, и мне дали до конца года бронь. Когда мы заканчивали картину, немцы были уже под Москвой, совершали налёты в районе Сельскохозяйственной выставки. «Мосфильм» был эвакуирован в Казахстан. Ночами мы дежурили на крыше, тушили зажигалки в бочках с песком и водой. Картина наша имела большой успех, критики писали о вокальных данных актёров, о том, что мы глубоко проживаем роли. И название хорошее фильму дали – «Свинарка и пастух», первоначально картина называлась «Они повстречались в Москве». Фильм выставили на «Оскар» в Америку. Связующим звеном с оскаровским комитетом был Соломон Михоэлс, худрук Еврейского театра, но его вскоре убили, и всё рухнуло.
А Иван Пырьев, предложив сниматься в этой картине, просто спас меня. Мне было 26 лет, поставили бы под ружьё и отправили воевать под Москвой. Пырьев был очень талантливый, умный, темпераментный, но резкий до грубости. Агрессивный. Начинал он актёром в Театре Мейерхольда, играл Буланова в «Лесе» Островского. Именно он в то трудное время организовал Союз кинематографистов. Слава и почёт ему – эти слова ношу в своём сердце.
– Вы снимались у Пырьева и в «Сказании о земле Сибирской»[?]
– Да, играл пианиста Бориса Оленича, снимали в 1947 году. И для меня было очень важно, что после пастуха режиссёр дал мне роль интеллигента. Все актёры стремятся к разноплановым ролям, поэтому я был счастлив. В «Карнавальной ночи» у меня была маленькая роль, я не хотел сниматься, но Рязанов соблазнил меня своим дарованием. Он – удивительный режиссёр, я согласился и ничуть не жалею. В паре с Борисом Петкером, актёром МХАТа, мы играли двух клоунов – он Рыжего, я Белого. Петкер был замечательный актёр, великолепный рассказчик. На съёмках я подружился с Людой Гурченко, со многими актёрами.