Литературные теории XIX века и марксизм

Лукач Георг

Но естественным последствием его борьбы против социал-демократии было, конечно, то, что в этой борьбе он, сам того не зная или не желая, довольно сильно передвинулся вправо. Это поправение проявляется, например, в чисто романтических тирадах против опасностей больших городов, которые носят скорее "характер огромного становища кочевников, чем действительной общины". Жизнь Парижа и других крупных французских городов "от 1792 до 1871 года наполняет позорнейшие страницы французской истории". Перед угрозой этой опасности Меринг доходит даже до того [20] , что хвалит политику Наполеона III и даже бисмарковский закон против социалистов. Цель этого закона — "вырвать трудящиеся классы из рук революционных смутьянов и посредством практических и положительных реформ примирить их с существующим порядком" [21] , - пишет Меринг еще в 1882 году.

20

"Herr Hofprediger Stocker", стр. 36–88.

21

Там

же, стр. 39.

Это отношение к закону против социалистов связывается у тогдашнего Меринга с надеждой на соединение либерализма и катедер-социализма, на уничтожение классов демократическими средствами и на примирение противоположных материальных интересов мерами социальной политики. Научный социализм переживает, по его мнению, "период глубокого брожения… его классическим очагом является Германия, а в Германии — Родбертус — первый социалист, имеющий научное значение" [22] . Замечания, которые Меринг делает в этой связи о Марксе и марксизме, доказывают только, что он тогда в лучшем случае только перелистал несколько марксистских брошюр, но ничего не понял в них.

22

"Die deutsche Sozialdemokratie", стр. 167.

Дальнейший путь, пройденный Мерингом до перехода к социал-демократии, пока еще не исследован. Мы не знаем ни одной крупной работы Меринга в этот период. Очередная задача — тщательные розыски его статей в многочисленных газетах, где он одновременно сотрудничал (большей частью анонимно). Позднейшая автохарактеристика Меринга, невидимому, страдает неточностью дат, но правильно изображает одушевлявшие его мотивы. Мерииг говорит: "Затем практическое применение закона против социалистов раскрыло мне глаза, и в везерской газете, берлинским корреспондентом которой я был, я взял на себя с 1881 и 1882 годов защиту гонимой партии" [23] .

23

"Meine Rechtfertigung", стр. 6.

Как сказано, Меринг, вероятно, ошибся в дате, потому что брошюра о Штеккере, из которой мы только что привели место о законе против социалистов, вышла в 1882 году. Но основную линию своего развития Меринг, несомненно, охарактеризовал верно, ибо он в ту пору был слишком убежденным демократом, чтобы, продолжая двигаться вправо, очутиться, наконец, в рядах национал-либеральных сладкопевцев бисмарковского режима. Все исторические обзоры того периода показывают, что, начиная с середины восьмидесятых годов, Меринг, признанный руководящий публицист левобуржуазной прессы, все. решительнее становился на сторону нелегальной и преследуемой рабочей партии и всеми зависящими от него способами оказывал ей деятельную помощь.

К сожалению, мы пока еще не имеем возможности проследить по первоисточникам, как Меринг принялся за изучение Маркса, как стал углубляться в изучение исторического материализма. Но отнюдь не случайно и во всяком случае для Меринга весьма характерно, что толчок, заставивший его окончательно примкнуть к социал-демократии, был чрезвычайно сходен с тем толчком, который в свое время превратил его из сочувствующего в противника рабочего движения. И на этот раз решающую роль сыграло одно яркое проявление продажности печати, против которой Меринг в течение всего буржуазного периода вел такую неутомимую борьбу. Одна берлинская актриса, бывшая в связи с Паулем Линдау, одним из шефов газетных и театральных концернов Берлина, порвала с ним и подверглась за это бойкоту со стороны всех берлинских театров и всей берлинской прессы. Меринг вступился с обычной страстностью за преследуемую актрису, и вот руководящий публицист, редактор крупнейшего лево-демократического органа сам вдруг превратился в бойкотируемого.

Для Меринга в высшей степени характерно не только то, что он все время вел борьбу с продажностью печати, но и то, как он свою борьбу теоретически обосновывал. Именно это обоснование показывает, до какой степени Меринг не понимал неизбежной связи между капитализмом и всеобщей коррупцией, в том числе и коррупцией печати, и как медленно раскрывались у него глаза на эту связь. С такой же страстью, с какой он боролся с отдельными случаями коррупции, восставал он и против всякой попытки обобщить связь между капитализмом и продажностью печати. При всем своем глубоком и постоянном преклонении перед Лассалем он всегда крайне резко обрушивается на речь Лассаля о печати, где была сделана попытка вскрыть внутреннюю связь между капитализмом и продажностью прессы. "В одно, из самых слабых и печальных мгновений своей жизни Лассаль заполнил от одного до двух печатных листов грязной руганью против либеральной прессы, — пишет Меринг в 1882 году. — До того, как он занялся агитацией среди рабочих, Лассаль ничего не знал о негодности либеральной прессы" [24] .

24

"Herr Hofprediger Stocker", стр. 80.

Это порицание Лассаля находится у Меринга лишь в кажущемся противоречии с его кампанией против господствующей коррупции, ибо без

веры в объективную возможность честной буржуазной прессы он никогда не мог бы с такой страстной энергией вести эту борьбу, ставя на карту все свое существование. Правда, за всем этим таится уже отмеченный выше противоречивый характер всей теоретической позиции Меринга. Само собой понятно, что опыт, вынесенный им из дела Линдау, подкрепленный начинавшимся в это время сближением с марксизмом, значительно подвинул Меринга на пути к пониманию рассматриваемого явления. Однако обе брошюры, написанные им в борьбе против группы Линдау (1890–1891), показывают, что он в этих вопросах и тогда еще был преисполнен иллюзий. Приведем несколько, характерных мест, чтобы показать, что к моменту своего присоединения к социал-демократии Меринг остается при своем прежнем взгляде. Этот вопрос по своему методологическому значению далеко не исчерпывается связью между капитализмом и продажностью прессы. Мы видим отсюда, как вообще смотрел в то время Меринг на капиталистическое развитие, на соотношение между базой и надстройкой. Так, в 1890 году Меринг пишет: "Я думаю, что режиссер, драматург, критик, что пресса и театр могут и должны преследовать более высокие цели, чем "гешефты". Если я ошибаюсь, то тем хуже, — но не для меня, а для современного искусства, для современного общества и не в последнюю очередь для современного государства" [25] . И год спустя: "На мой взгляд, лишь сравнительно небольшая часть немецкой прессы охвачена капиталистическим вырождением. Или, вернее, небольшая часть столичной прессы, ибо провинциальной печати — по внутренним причинам, уже изложенным Лотаром Бухером в его книге о парламентаризме, — опасности капитализма угрожают гораздо меньше" [26] . Мы видим таким образом, что идеализацию примитивно-капиталистических условий, выдвигание этих условий против "вырождения" при более развитом капитализме, — этот романтический багаж Меринг захватил с собой в рабочее движение.

25

Mehring. "Dег Fall Lindau". Berlin, 1890, стр. 56.

26

Mehring. "Kapital und Presse", Berlin, 1891, стр. 5.

3. Корни лассальянства МЕРИНГА

Следуя за юношеским развитием Меринга, мы видели, что глубокое влияние Лассаля сопровождало его постоянно. Всякий, кто знаком с позднейшей деятельностью Меринга, знает, что это влияние никогда не было им по-настоящему изжито. Взгляд Меринга на историю немецкого рабочего движения до конца его дней покоился на убеждении, что Лассаль вместе с Марксом и Энгельсом, наряду с Марксом и Энгельсом, был родоначальником теории и тактики немецкого рабочего движения, что Лассаль наряду с Марксом и Энгельсом остается и поныне живым символом научного социализма. Разумеется, впоследствии Меринг подвергал критике, и очень часто правильной критике, как общий идеализм Лассаля, так и ряд его практических ошибок. Но, это не могло уничтожить того, что было ложного в основной концепции. Линия Маркса и Энгельса, требование полного преодоления лассальянской идеологии были несовместимы с этой концепцией Меринга.

Тут заложено глубочайшее противоречие как в теоретическом облике Меринга, так и во всей его деятельности. Одна из наиболее парадоксальных черт в истории германского рабочего движения состоит в том, что такой человек, как Меринг, один из самых крупных, разносторонних и блестящих теоретических вождей его левого крыла, содействовал возникновению одной из форм ревизии марксизма. Всем известен и весьма легко объясним тот факт, что возрождение лассальянства в германской социал-демократии в военные и послевоенные годы явилось важнейшим опорным пунктом самого крайнего оппортунизма. Теория государства Лассаля стала важнейшим орудием социал-демократии в ее борьбе против диктатуры пролетариата. Лассальянские теории сыграли важную роль и в той "окончательной ликвидации" диалектического материализма, которая была предпринята в послевоенное время, особенно в тот период, когда меньшевистские теоретики, плетясь в хвосте буржуазных идеологов, возжелали вместо пришедшего в негодность неокантианства положить в основу своей реакционной идеологии подновленного Гегеля. Работа, которой в течение всей жизни отдавался Меринг и которая сводилась в основном к спасению Лассаля от уничтожающей критики Маркса и Энгельса, — эта работа Меринга существенно способствовала сохранению и без того не вымиравших лассальянских традиций в рабочем движении Германии и даже придавала им некоторый лево-радикальный налет.

Итак, в мышлении Меринга действовал целый ряд моментов, логическим последствием которых должна была быть правая, открыто ревизионистская позиция, а между тем сам Меринг, вырываясь из этой сети противоречий с помощью революционного salto mortale, всякий раз оказывался на левом крыле и даже на его крайнем фланге. Какую бы честь ни делало ему лично это постоянное стремление плыть против течения, — против течения своих собственных взглядов, — во всяком случае в теории это должно было привести к неразрешимым противоречиям, к неустойчивости и эклектической неясности по всем основным вопросам. Вследствие этого ошибки Меринга сделались еще опаснее для германского рабочего движения, ибо законное уважение к революционной личности Меринга долгое, время мешало коммунистам действительно осознать и, тем самым действительно преодолеть эти ошибки.