Литовское государство. От возникновения в XIII веке до союза с Польшей и образования Речи Посполитой и краха под напором России в XIX веке
Шрифт:
III. Третий, более замечательный поход был 1362 г., то есть два года спустя после бегства из плена Кейстута. Поход этот был совершен рыцарями на пограничную литовскую крепость Ковну. Крепость эта была одна из сильнейших на западной черте Литовского государства: она служила оплотом против вторжения немцев в Тройскую область, главное владение Кейстута.
Задумавши сделать нападение на Ковну, крестоносцы сначала в 1361 г. послали шпионов разведать о состоянии этой крепости, о числе ее гарнизона и о средствах к обороне, а затем стали готовиться к предстоящему походу, причем разослали приглашения и в западную Европу; сборным пунктом назначили г. Кенигсберг. К началу марта 1362 г. сборы были кончены: осадные машины, провиант и подводы были заготовлены; войско сформировано сильное: в состав его вошли многие приехавшие гости из Англии, Германии, Дании, Италии и других стран западной Европы.
Весна была ранняя. 13 марта войско выступило из Кенигсберга. Около замка Рагнита, стоявшего на берегу р. Неман, рыцарское войско разделилось на две части; одна часть с оружием, машинами и провиантом села на судна и отправилась по воде к Ковне, а другая пошла по левому берегу реки. Чрез три дня крестоносцы были под крепостью, гарнизоном которой командовал сын Кейстута Вайдот. Началась осада. Каждый день немцы делали приступы, громили стены осадными машинами, осыпали внутренность крепости пулями
Покончивши с Ковною, рыцари ворвались в самую глубь Жмуди и опустошали ее восемь дней; так как этот край еще никогда не испытывал неприятельских нашествий, то немцы собрали здесь огромную добычу, множество детей и женщин пошли в неволю, число убитого народа, по словам летописца, нельзя было и счесть.
IV. В 1365 г. был новый, по счету четвертый, довольно замечательный поход, чем обыкновенные рейзы, со стороны крестоносцев. Один из сыновей Кейстута, по имени Бутав, вследствие неизвестной нам причины, вошел в сношение с рыцарями Тевтонского ордена, предложил союз крестоносцам и при этом изъявил желание принять крещение. Об этих переговорах Бутава с немцами узнал комендант Виленского замка боярин Дирсуне. Он арестовал Кейстутова сына и, в ожидании дальнейшего распоряжения отца, заключил его в одной из небольших пограничных крепостей. Но Бутав благодаря другому боярину, ему преданному, именно: Сирвилу, успел, еще до приезда Кейстута, освободиться из заключения. После чего оба они, то есть Бутав и Сирвил, с 15 служителями бежали к рыцарям. В г. Кенигсберге, где в это время находился магистр ордена, беглецы были торжественно крещены. Бутав получил христианское имя «Генрих». Вслед за этим событием сильное войско крестоносцев, руководимое Бутавом, вторглось в Литовское государство. Поход этот продолжался 13 дней и кончился ничем: рыцари, отбитые от г. Вильны, на который они было напали, вернулись назад в свои пределы. Этот поход совершили крестоносцы, очевидно, под влиянием Бутава, который, по всей вероятности, обещал им найти поддержку в самой Литве; но так как этой поддержки не оказалось, то и поход окончился неудачно. Бутав, сконфуженный неудачею последнего похода, который собственно по его инициативе и начат был, ушел из ордена к германскому императору Карлу IV. Карл IV принял Бутава ласково, пожаловал ему на ленных правах земли в Германии и дал титул герцога.
V. В 1369 г. был последний большой поход рыцарей на Литву при Ольгерде. Поход этот окончился кровопролитною битвою около небольшого орденского местечка Рудавы. В прусских хрониках об этом рассказывается так: в начале этого года рыцари построили на литовской территории, на правом берегу Немана, где находилась Ковна, замок Готесвердер (Божий остров). Ольгерд, узнавши об этом, послал спросить великого магистра: по какому праву рыцари построили замок на чужой земле? Магистр ответил гордо: «По праву сильного, а если Ольгерду это не нравится, то пусть придет и разрушит постройку». Через два месяца после вышеозначенного ответа Ольгерд действительно пришел с сильным отрядом войска, взял замок, истребил немецкий гарнизон и поместил свой. Последнее дело Ольгерда и было причиною большого похода крестоносцев на литовские владения.
В июне месяце тевтонский магистр с огромным войском выступил к литовской границе; в продолжение двух или трех месяцев он с огнем и мечом прошел почти всю Жмудь и страшно опустошил ее, причем несколько крепостей разорил и сровнял с землею; в это время, между прочим, уничтожена была одна из сильнейших литовских крепостей Бейербург; замок Готесвердер также был отнят у литовского князя.
Но и Ольгерд тоже не хотел оставить этого похода рыцарей без отмщения. В январе 1370 г. он собрал рать в 70 тысяч человек; в состав ее вошли литовцы, жмудины, русские и татары. В начале марта он выступил вместе с Кейстутом из Гродны. В короткое время оба брата быстро прошли всю Пруссию, обозначивши путь свой кровью и пеплом, и остановились около Куришгафа, близ местечка Рудавы. Отсюда они думали двинуться к Кенигсбергу, где стоял великий магистр с 40-тысячным войском. Но тот предупредил их: 17 февраля он сам направился к литовскому войску, и под местечком Рудавою произошла кровопролитная битва. Обе стороны понесли огромные потери: в орденском войске убит один маршал, 26 рыцарей, 400 знатных лиц и более пяти тысяч простых ратников; литовцы лишились около шести тысяч убитыми. Битва кончилась тем, что литовские князья отступили и воротились домой, никем не преследуемые. Они если и не выиграли сражение, то причинили ордену большой убыток, потому что увели с собою в плен много жителей.
После этого опять начались мелкие походы.
Кейстут. Героем постоянной войны литовцев с рыцарями во все продолжение княжения Ольгерда был Кейстут. Кейстут, подобно брату своему Ольгерду, также отличался выдающимися политическими и воинскими дарованиями. Он был любимец коренного литовского населения, пользовался неограниченным доверием этой народности и, в свою очередь, предан был ей до страсти. Кейстут женат был на литвинке-язычнице и сам оставался верен до конца жизни религии своих предков. Он был последний литовский князь, которого похоронили по языческому обряду. По описанию современников, наружность его была такова: «Высокого роста, худощавый, с бледным лицом, тонкими губами и с черными искрящимися пронзительными глазами; на голове у него было мало волос, высокая грудь покрыта была седою бородою. Голос имел громкий, и каждое слово, сказанное им, отличалось звучностью и авторитетностью тона, не допускавшего возражений. Если Кейстут, – заключает современник, – сердился, то на челе его вздувались жилы, он весь дрожал, и тогда вся наружность его возбуждала страх». Будучи жмудским князем, Кейстут жил в г. Троках и помещался в прекрасном замке, который построен был на острове среди глубокого озера Гальве. «После битв и трудностей походной жизни можно часто было видеть, – говорит один писатель, – трокского князя отдыхающим на берегу озера под развесистым дубом вместе с своею женою, редкой красоты, Бейрутою». О самой женитьбе его существует следующее романическое предание. Там, где теперь на берегу Балтийского моря лежит
По своему личному характеру Кейстут не похож был на своего брата, великого князя Ольгерда, с которым он состоял, по замечанию летописцев, в самой тесной дружбе. Трокский князь отличался откровенностью, прямотою, бескорыстием и честностью. Будучи язычником, он выше стоял своими нравственными качествами немецких христианских рыцарей, с которыми вел постоянную борьбу. Его гуманность, человеколюбие, милосердие, отвращение к жестоким поступкам известны были далеко на запад. Несмотря на то что крестоносцы много зла причинили и ему лично, и его родному народу, Кейстут в высшей степени благородно обращался, когда они сами попадались в плен. Часто своим заступничеством он спасал рыцарей от народной мести, когда те каким-нибудь образом попадались в руки литовцев. Вследствие его ходатайства нередко целые толпы рыцарей освобождаемы были от костра, на каковую казнь они вполне заслужили своими поступками со стороны литовцев. Орденские летописцы так характеризуют Кейстута: «Кейстут был муж воинственный и правдивый. Когда он задумывал набег на Пруссию, то всегда извещал об этом предварительно маршала ордена и наверно потом являлся. Если он заключал мир с магистром, то держал его крепко. Если он считал кого-либо из братий наших человеком храбрым и мужественным, то оказывал ему много любви и чести». Так же хорошо отзывается о нем и польский писатель Длугош. «Кейстут, – говорит Длугош, – хотя был и язычник, но муж доблестный; среди всех сыновей Гедимина он отличался благоразумием и находчивостью, а что более всего делает ему чести, он был образован, человеколюбив и правдив в словах». Сами рыцари, с которыми Кейстут находился постоянно во враждебных столкновениях, признают в нем образцового христианского рыцаря. Рыцари сами сознавались, что Кейстут честностью своих поступков нередко превосходил их, рыцарей. Так, между прочим, под 1377 г. орденский летописец Виганд Марбургский, рассказывая о походе рыцарей на литовские владения, сообщает, что в этом походе рыцари вели себя не вполне честно, тогда как Кейстут заявил себя с безупречной стороны. Дело происходило таким образом. В этом году крестоносцы, воспользовавшись прибытием значительного числа заграничных гостей, собрали сильный отряд конницы и предприняли поход далеко вглубь Литвы. В четыре дня они быстрыми переходами миновали Троки и приблизились к Вильне. Кейстут, узнавши об этом, немедленно сам выступил из Трок и стал угрожать рыцарям с тылу. Рыцари пришли в замешательство: они никак не ожидали, чтобы Кейстут был дома, поэтому решились вступить в переговоры и затем заключить мир. По поводу этого мира добродушный Кейстут устроил пир в своей палатке, на который и пригласил всех знатных рыцарей, бывших в этом походе. Но когда крестоносцы пировали в шатре Кейстута, то в это самое время один из рыцарских отрядов, несмотря на мир, напал на предместье Вильны. Немедленно дано было знать трокскому князю, и тот сейчас же заявил об этом магистру. Магистр сознался, что рыцари совершили бесчестный поступок, и поспешил извиниться. Но на следующий день рыцари еще хуже сделали: они, напавши на другое предместье г. Вильны, ограбили его и вдобавок сожгли. Это уж вполне был вероломный поступок со стороны рыцарей, а потому Кейстут решился отомстить за него. Он прекратил подвоз провианта немцам, который по условию мира доставляем был, а сын его Витовт уничтожил все припасы, заготовленные рыцарями на пройденном пути, так что те, отступая домой, истомленные голодом, едва доплелись до своих границ, и то в небольшом количестве: большая часть их погибла на пути от истощения.
Православие Ольгерда. Мы говорили выше, что Ольгерд по бытовым привычкам, по семейным связям и по своим воззрениям принадлежал к русской народности. Но вот вопрос: по вере своей принадлежал ли он к этой народности? То есть был ли Ольгерд крещен в православие или до конца жизни остался язычником, подобно брату Кейстуту? Тем более вопрос этот уместен, что большинство ученых, как русских, так и иностранных, говорят, что Ольгерд умер язычником и был сожжен на костре по обряду литовско-языческой религии; даже в учебниках, и русских, и польских, то же самое повторяется. В последнее время только два русских ученых признают, что Ольгерд крещен в православие: это профессор В.Б. Антонович и Иловайский. Кто же прав?
Те ученые, а за ними и составители учебников, которые говорят, что Ольгерд умер в язычестве, очевидно, основывают свое мнение на двух иностранных писателях древнего периода: Германе Вартберге и Длугоше; эти писатели действительно передают, что Ольгерд умер язычником и сожжен на костре. Но есть другие источники, которые положительно говорят, что Ольгерд крещен в православие; так, летописи Быховца и Густинская сообщают, что Ольгерд крестился пред самым вступлением в брак с княжною витебскою Мариею Ярославною, то есть в 1318 г.; затем известие это подтверждается Никоновскою летописью, которая, рассказывая о приглашении Ольгерда жителями Пскова на княжение в 1342 г. с условием только, чтобы он крестился, передает его ответ в следующих словах: «Я уже крещен, а потому второй раз креститься не хочу».
Последним трем летописным известиям мы должны более доверять, как ближе стоявшим к княжению Ольгерда и по месту, и по времени своего составления, чем двум первым, то есть известиям Германа Вартберга и Длугоша.
Но кроме трех вышеозначенных летописных известий, сообщающих о крещении Ольгерда по обряду православной церкви, есть еще другие известия, подтверждающие этот факт; мало того, есть еще известия, которые говорят, что Ольгерд не только крестился в православие, но даже пред смертию, по обычаю древних русских князей, принял схиму. Вот эти известия: