Ливонская партия
Шрифт:
— Мог, — нехотя согласился король. Но сам в то не верил.
Орден и Ганза не собирались сдавать позиции. Точнее даже не орден, что вряд ли такими делами займется, а Ганза. Купцы, они намного гибче в методах. И отравить могут, и поджог устроят, и разбойничков наймут.
И тут, словно в подтверждение его мысли от ближайшей опушки стал доноситься свист. Такой тихий, приглушенный. Словно стрелы летят.
— Стрелы? — спросил один из аркебузиров, привставая.
Через что Государь и выжил. Ибо вставший аркебузир, получил пару стрел и завалившись на короля прикрыл его. Спас так сказать, невольно
Английские лучники, сев на коней, гнали их нещадно, стремясь не упустить бот. Тем более, что тот шел против течения и демонстративно не сильно-то и спешил. Дескать, обычным порядком двигался в Полоцк за припасами.
Но у Ганзы в армии короля имелись свои люди. Успели навербовать. Ведь нет такой крепости, ворота которой не открыл бы ослик, груженый золотом. Тут, правда, не ослик потребовался, а простая и бесхитростная вербовка. Под вино. Благо, что найти среди воинства Иоанна тех, кто увлекается игрой в азартные игры и постоянно проигрывается, оказалось несложно. Вот они-то и сдали Ганзе тот факт, что король отчалил. Выставив заранее условленный сигнал, не привлекающий ничье внимание, но прекрасно наблюдаемый с кораблей.
Стрелы свистели густо. А Иоанн лежал, придавленный телом своего бойца, и лихорадочно соображал. Требовалось немедленно действовать. Вот только как? Высовываться и бежать? Куда высовываться? Под стрелы?
Но вот — обстрел утих.
Небольшой лагерь у реки оказался буквально утыкан этими пернатыми гостинцами. До такой степени, что казалось, словно бы они там росли. Как тимофеевка или что-то вроде того.
Иоанн осторожно оттолкнул тело аркебузира и осмотрелся.
Выжившие бойцы также поднимались. А из темноты стали приближаться латники. Отблески костра явственно выхватывали фрагменты их «белого доспеха» из мрака.
— К бою! — Рявкнул Иоанн, вскакивая и выхватывая свою эспаду.
Его бойцы не подвели.
Он уходил специально с самыми надежными. С теми, что шли с ним уже не первую кампанию. Поэтому они быстро поднялись и окружили своего короля.
Выжили в основном те, на ком имелись доспехи, не снятые по той или иной причине. На ком-то полулаты. На ком-то ламеллярная чешуя. Не суть. Главное то, что стрелы эту преграду не брали. А били по площади. И не всем угодили в уязвимые части тела.
— Это лишнее, — произнес, вышедший из темноты епископ. Тот самый епископ, что участвовал в недавних переговорах.
В этот раз он был одет не в рясу, а в латы. И откинув забрало на своем армэ с улыбкой смотрел на короля.
— Я же просил тебя Государь, смирить гордыню и оставить Ригу. А ты что же? Вот Господь тебя и покарал.
— Значит это все ложь?
— Что именно?
— Пожар в Москве.
— О нет, — улыбнувшись, произнес епископ. — Наши люди просто не успели. Мы надеялись, что пожар отвлечет тебя от Риги. И, как видишь, не прогадали. Но ты превзошел все наши ожидания. Превосходный подарок. Не так ли?
— Подарок еще не вручен, — процедил Иоанн.
— О, не беспокойся об этом. Сейчас наши английские друзья выйдут вперед и просто вас расстреляют из луков. Так и закончится твой жизненный путь. В бою. Как ты, полагаю, и желал. Как у твоего древнего предка — Свентослава. Из его черепа, печенеги, кажется, сделали
Иоанн промолчал.
Ему было безумно стыдно и обидно за то, что, зарвавшись, он так глупо попался. Слишком много побед совершенно вскружили ему голову. Он возомнил себя непобедимым.
— За детей не бойся. Мы проследим за тем, чтобы твой сын наследовал тебе. И утвердил вечный мир с орденом и Ганзой. На наших условиях.
— Мой дядя вмешается.
— Твой дядя мертв. Уже месяц как мертв. — усмехнулся епископ. — А его малолетний сын вряд ли что-то сможет предпринять. Яд, друг мой, творит чудеса.
— Почему же я об этом не знаю.
— Мы запомнили то, как ты боролся с почтовыми голубями Смоленска и поставили своих людей с охотничьими птицами у Перекопа. В степи хватает тех, кому ты ненавистен. И купить их стоит не так уж дорого.
Тишина.
— Ничего не хочешь сказать? Угрожать? Или молить о пощаде? Ты попробуй. В конце концов, мы же не звери, может и согласимся.
— Ты решил сражаться из последних сил, — тихо прошептал себе под нос Иоанн, но из-за тишины все вокруг это услышали. Он говорил не на старорусском языке, а на вполне обычном для XX–XXI века. Из-за чего речь казалась чужеродной… как будто иноземной, но более-менее понятной. Всем. Включая епископа, который свободно владел языком противника. — Смерть не повод сдаться, ее ты полюбил. Взрыв тянет разум во тьму. Не важно, как ты пал. Волю сжимая в кулак, ты сам себе сказал: Встать. Победой свой новый мир создать. С судьбой играть, чтобы жить. И знать. Что русский не побежден. Еще не рожден, кто мог бы его сломать[1]…
— Что?! — переспросил с раздражением епископ, которого такой ответ совсем не устроил.
— Делай — то, что должен. Будет — то, что будет. Кто-то тебя поддержит. Кто-то тебя осудит. Главное же — мир — не забудет[2].
— Глупец! — раздраженно воскликнул епископ, которому на самом деле хотелось не столько убивать Иоанна, сколько взять в плен. Это было более выгодным во всех отношениях решением. — Всевышний тебе здесь не поможет!
Иоанн мрачно посмотрел на него. Его разрывали эмоции. Сильные эмоции. В его сознании произошел какой-то перелом. Тот в целом добрый и рациональный человек куда-то делся, осыпавшись как пепел на ветру, обнажая зверя. Лютого, жестокого зверя. Который хотел жить… крови врага и жить. Выжить, вырваться и отомстить. Всем им отомстить.
— Всевышний? — тихо спросил король. Ударил носком сапога в землю. Присел. Зачерпнул ее в кулак. Поднял перед собой. Вдохнул запах, закрыв глаз. После чего прорычал. — Ты верно забыл тварь, на чьей земле ты стоишь.
А потом раскрыл глаза, пылающие яростью и громко начал декламировать быстрым речитативом чуть измененный фрагмент из песни «Князь» группы Сколот:
Не видно неба синевы, повсюду вороньё!
Мы не добыча! Тварь!
Мы волки!