Локки 6. Потомок бога
Шрифт:
Усач вскрикнул и без сознания грохнулся на спину, заливая грязный пол кровью из разбитого носа.
— Открывай дверь в свою конуру! — повелительно бросил я хозяину лавки, отчаянно заламывающему руки.
Он, в отличие от усача, даже не пытался сопротивляться. Сломался, как только понял, кто я такой.
Смертный торопливо бросился к двери, попутно умоляя меня простить его. Я молчал. Рябой же сразу нацепил на мошенника наручники и вызвал своё начальство, как я и приказал.
— Я не хотел ничего дурного, — продолжил стенать хозяин лавки, старательно
— Прощения хочешь? Милости? — прорычал я, столкнув брови над переносицей. — Просишь проявить сочувствие? А где же было твоё сочувствие, когда я говорил, что мой отец при смерти? А?! Почему ты не проявил сочувствие и не вернул мне артефакт?
— Я… я, — замычал тот, опустив голову.
— Ты получишь по заслугам. И ты, урод, — добавил я, глянув на рябого.
— Да я чего? Я же ничего и не делал. Просто должен был в машине сидеть. Это не мои дела, — затараторил полицейский, испуганно глядя на меня.
Он тоже не стал отпираться, видимо решив, что если сознаётся, то меньше получит, а то и вовсе отделается увольнением.
— Ты получишь по заслугам, — пообещал я рябому и почувствовал, как меня резко отпустили эмоции.
Мне больше не хотелось даже видеть рожи этих уродов. Я развлёкся, восстановил справедливость и вывел мошенников на чистую воду, а потому без сожаления предоставил решать их судьбу приехавшим полицейским в погонах с большими звёздочками. Но не обычным полицейским, а тем, кто занимался внутренними расследованиями. Они рьяно заверили меня, что все сделают в лучшем виде.
После этого я в хорошем расположении духа добрался до другой скупки и уже там продал-таки артефакт за адекватную цену. Купил несколько заряженных ловушек и перелил энергию в кубок-портал.
К этому времени на город опустились первые сумерки, стало прохладнее и зажглись кованые фонари, согнувшиеся над узкими брусчатыми улицами, стиснутыми старинными домами с пятнами гнили и кое-где потрескавшейся штукатуркой. Да ещё и дождь опять зарядил. Он злорадно бил по телефонной будке, пока я набирал номер Громова-старшего.
— Громов у аппарата, — ввинтился в моё ухо усталый голос.
— А чего ты еле стонешь, будто помереть собрался? — приподнято спросил я. — Мне уже пора думать, что делать с наследством?
— Помру, если постоянно будут звонить желающие поздравить меня с тем, что мой внук стал Рукой императора. Я уже язык натёр до мозолей, разговаривая с ними, — пожаловался мужчина, но в его голосе так и сквозили радостные и даже надменные нотки. — Я же половину из этих людей и не знаю вовсе. Какие-то старинные друзья объявились, дальние родственники выискались и ещё Чернобог пойми кто. Звонили даже три сударыни, каждая из которых утверждала, что беременна от тебя.
— Всего три? Мало чего-то.
— А если серьёзно? — посуровел Громов, обеспокоившись тем, что я понаделаю бастардов, а ему потом придётся разбираться с этим.
— Я держу свой детородный орган
Ведь фразеологизм «держать в чёрном теле» — означает излишне строго с кем-то или чем-то обращаться. И с одной стороны в отношении моего органа это было верно, но с другой стороны — я в некотором смысле давеча держал своего змеёныша в чёрном теле, когда во сне совокуплялся с красавицей стражницей.
— Правильно делаешь, — с облегчением одобрил смертный и тут же строго добавил: — Ты теперь не имеешь права размахивать своим прибором налево и направо. У тебя нынче такой статус, что незаконнорождённые отпрыски могут серьёзно подпортить твою репутацию, да и родовую в целом. Я даже с Павлом провёл воспитательный разговор, касающийся половых отношений, хотя думал это сделать на будущий год. А то ведь и к нему уже дворяночки смазливые клинья подбивают. Не поверишь, там такие девицы встречаются, что ого-го! На две головы выше Павлика, а груди у них, что твои арбузы.
— Да-а, нелегко придётся мальчонке, — иронично выдал я, чуть не оглохнув от грома, разорвавшего почерневшее небо, иссечённое молниями.
— Вот-вот. Тут уже даже к Лидии свататься начали. Ужас какой-то творится. Признаться, я с ностальгией вспоминаю времена, когда наша семья никому не была нужна и никто о нас не знал.
— Я всё могу вернуть обратно.
— Нет, нет! Даже не думай об этом! — взволнованно выпалил мужчина. — Это я так… вредничаю.
— Скоро будешь в столице вредничать. Всё уже обговорено. Но ты не тушуйся перед местными, спину не гни. Знай, что если будет хреново, то я всегда выручу тебя, — проговорил я не только для Громова, но и для тех, кто, возможно, прослушивает его телефон.
Мужчина поблагодарил меня, после чего мы поговорили ещё в течение десяти минут, а потом я повесил трубку и глянул на стеклянную дверь телефонной будки. Дождь потоками скатывался по ней, а за водной пеленой постоянно вспыхивали молнии и гремел гром. В такую погоду даже такси хрен вызовешь. Придётся использовать кубок-портал.
Вытащив артефакт из поясной сумки, я перенёсся в отель «Божественный замок» в тот самый номер, где в прошлый раз выслушал отповедь Семаргла и вкусил крови Хеймдалля.
На сей раз уже знакомую гостиную с дорогой резной мебелью, ворсистым ковром под ногами и изображениями богов на потолке освещали залпы небесного электричества. Хеймдалль, в отличие от Семаргла, предпочитал, чтобы портьеры не закрывали окна.
— В тот раз, оказывается, ещё была хорошая погода, — ядовито произнёс Хеймдалль, блеснув янтарными глазами. — Поганый мирок, как и его жители.
— Здесь не всегда такие деньки, и мир вполне себе неплохой, — недружелюбно проговорил я, почему-то почувствовав обиду в ответ на слова бога, будто он меня назвал поганым. — О чём ты хотел поговорить? Дай угадаю. Жаждешь выказать мне своё восхищение по поводу того, что я перехитрил Иврима, а потом хочешь предложишь проследовать в одну очень интересную башню?