Локки 7. Потомок бога
Шрифт:
Она с таким ужасом и придыханием произнесла моё местное имя и статус, словно говорила минимум о прибытии Чернобога на пару с Мареной.
— Нет, не объелась я белены, Альфред Георгиевич! Не перепутала таблетки, — продолжала стрекотать тётка. — Всеми богами клянусь, прибыл Громов. Не знаю я, что он забыл в нашем заштатном госпитале. Говорит, с проверкой. А что проверять будет — одни боги знают. Приезжайте скорее, господин. Если он начнёт опрашивать больных… Ох, что может произойти! Кто-нибудь точно сболтнёт, что вы… Молчу, молчу. Держать Громова подальше от больных? Постараюсь, но
Тётка на страстном выдохе прекратила трещать и, кажется, положила трубку. А я телепортировался к лестнице, откуда и бросил вопросительный взгляд на взволнованную женщину, вышедшую из комнаты с телефоном.
— Господин Громов, Альфред Георгиевич скоро будет, — заверила она меня, теребя поясок белого медицинского халата. — А где Клавдия Ивановна?
— Если вы имеете в виду вашу коллегу, то она повела моего помощника на второй этаж.
— На второй этаж! — непроизвольно ахнула тётка, отправив брови к ломким белёсым волосам, тысячу раз сожжённым средствами для покраски.
Она тучным метеором ринулась по ступеням лестницы, едва не теряя тапки со стоптанными задниками.
— Куда вы так спешите, голубушка? — иронично спросил я, покосившись на потрескавшиеся пятки женщины. — Подождите меня, я с вами.
— Нет, вам туда нельзя, господин Громов! — на бегу выдохнула она. — Дождитесь на первом этаже Альфреда Георгиевича! Он уже вот-вот будет.
Тётка скрылась за крутым изгибом лестницы, оставив после себя запах дешёвых духов и ужаса.
Готов поставить душу Локи против жёваного крота, что как раз на втором этаже и обитают больные. А судя по небольшим размерам особняка, их не так-то и много. Думаю, два-три десятка или чуть больше.
И, судя по всему, Клавдия Ивановна, хозяйка бородавки, не в курсе дел Альфреда Георгиевича, иначе бы она с таким жаром не защищала его по телефону и не повела бы Петра на второй этаж, где постояльцы могут сказать ревизору, что не всё гладко в этом госпитале.
Возможно, Клавдию Ивановну только-только приняли на работу, и она ещё не попробовала местную кухню.
Я тяжело вздохнул, разрываясь между рациональным желанием сэкономить время и жаждой подольше поиграть в кошки-мышки с местными погаными людишками. Они же явно выманивают деньги у больных под всякими надуманными предлогами. А те и так попали сюда не от хорошей жизни. И верх подлости наживаться на низ.
Мне хотелось заставить Альфреда вместе с его подручными нервно дёргаться и потеть от ужаса, осознавая, что они на грани разоблачения. Но время… время. Его у меня не было. Слишком много других дел жалобно глядят на меня, ожидая моего внимания. Посему я решил играть в открытую, дабы поскорее разобраться со всем этим.
Натянув на физиономию грозную гримасу, я поднялся по ступеням и очутился на втором этаже. Там меня встретил очередной коридор, залитый тусклым светом нескольких ламп. На каждой двери красовался медный номерок, а возле выкрашенных голубой краской стен прикорнули потрёпанные диванчики, журнальные столики с графинами воды и
— Нельзя, нельзя, к больным нельзя. Ночь же на дворе. Они все спят, — жарко протараторила Петру запыхавшаяся тётка, ранее разговаривавшая по телефону с Альфредом Георгиевичем.
— Да они наверняка уже все проснулись, — проговорил Пётр, хмуря брови.
— Угу, — на голубом глазу поддакнула Клавдия Ивановна.
— Помолчи, — строго бросила ей ещё одна женщина.
Она впервые показалась мне на глаза. Сухопарая, высокая, средних лет, в белом халате и с рыжими волосами, кое-как собранными в пучок на затылке. Видимо, она спала сном праведника, а тут такой «подарок». Вот ей и пришлось экстренно просыпаться.
— Вернись на первый этаж к Громову, — властно бросила рыжая Клавдии Ивановне.
— А я уже пришёл.
Все четверо посмотрели на меня. И в глазах раскрасневшейся после бега тётки расплескался страх.
Рыжая тоже в лёгкой панике облизала губы, но тут же взяла себя в руки и мягко произнесла, нацепив приветливую улыбочку:
— Господин Громов, для нас большая честь видеть вас в нашем госпитале. Позвольте представиться, маг-лекарь Мария Юрьевна из рода Трифоновых. Пойдёмте в комнату отдыха, там я вам всё расскажу о нашем учреждении.
— Пожалуй, я лучше поговорю с больными. Думаю, они-то и поведают мне о вашем учреждении.
Тётка-простолюдинка слабо застонала, готовясь грохнуться в обморок и пробить дыру до самого подвала.
А вот Мария Юрьевна оказалась заметно крепче. На её бледное лицо набежала тень осуждения, и она непреклонно выдала:
— Господин Громов, при всём уважении, но я не могу позволить тревожить больных среди ночи. Им нужен покой и отдых. Тем более многие уже получили предназначенные им препараты, посему спят весьма крепко. Ежели вы так жаждете пообщаться с ними, то я могу предложить вам приехать через день-другой.
Ага, чтобы вы к этому времени завезли сюда других больных, более лояльных к вам. А тех, с кого требовали деньги, отправили на все четыре стороны. Нет, дорогуша, так не пойдёт. Интересный, конечно, ход, но я всё-таки Локки, а не идиот какой-то.
— Мария Юрьевна, вы забываете, что я Рука императора. У меня нет времени на то, чтобы возвращаться сюда. Я поговорю с больными, и никто мне не помешает: ни вы, ни боги.
— Я буду жаловаться! — вскрикнула она, увидев, как я решительно открыл ближайшую дверь.
— Мамочки, — донёсся до моих ушей полузадушенный писк тётки-простолюдинки.
— Господа, тысяча извинений, но у меня к вам разговор, — произнёс я в темноту, нащупал на стене выключатель и щёлкнул рычажком.
Хрустальная люстра осветила уютную комнату с дорогой резной мебелью, персидским ковром на полу и парой мягких кроватей с таращащими глаза мужчинами средних лет. Судя по физиономиям обоих, они уже давно не спят, а прислушиваются к происходящему в госпитале.
— Доброй… э-э-э… ночи, — пробормотал я, удивлённым взором скользя по роскошно убранной комнате. Даже язык не поворачивается назвать это помещение палатой. — Всё ли у вас хорошо, господа? Как к вам относятся? Лечат? Говорите смелее. Я Александр Громов, Рука императора.