Ломбард на навьем перекрестке
Шрифт:
Его когти слегка впились в мою спину. У меня тут три кило чуть по трубам не унесло.
Глава девятнадцатая
Зубы стучали, а я обещала себе, что больше в лес ни ногой! Все нормальные девушки в лесу по грибы, по ягоды ходят. А я по неприятности! И невероятно в этом преуспела!
– Колобродит, значит!
– заметил кот. – Опять за старое взялся!
– Ты о чем? – спросила я, все еще пытаясь отойти от пережитого.
–
Мне понадобилось время, чтобы прийти в себя. Если ты не можешь взять себя в руки, то лучше отдать себя в руки кому-то другому. Пусть он тебя держит!
– Ты ведь разберешься? Да? – с надеждой спросила я, понимая, что все еще не могу отлипнуть от кота. Хоть я его недолюбливала, но с ним было не так страшно!
Ой! Я посмотрела на кота и поняла, что нужно отойти от греха подальше. Потому что грех уже оживился и потянулся в мою сторону. Как говорится, неудачно помяла синицу в руках, посмотрела журавля в небе, а тут и аист на подлете!
– Так что там произошло? – спросила я, деловым тоном, но дрожащим голосом. – С Лешим?
– Колобродит! Всех, кто к нам идет, в чащу заводит! А к нам не пускает! – отмахнулся кот, явно о чем-то задумавшись. – Вот поэтому у нас никого нет!
– Он сказал, что ты ему должен, - заметила я, выдыхая и глядя в сторону леса.
– Кому я должен, те в могиле, - заметил кот с нагловатой усмешкой. – Так, а теперь вспоминай, что я ему задолжал?
– А я откуда знаю! – возмутилась я, чувствуя, что пришла в себя окончательно. – Меня тогда еще здесь не было!
– Это – не освобождает тебя от ответственности! – заметил кот, нахмурив лоб.
– Вроде бы русалкой поделился!
– Что?! – опешила я, глядя на кота.
– Поровну! – усмехнулся кровожадный кот. – И местами по справедливости! Да шучу я! Может, скатерть самобранка? Я ее кому-то обещал лет двести назад? Хотя нет, не лешему! Видать, помер от голода, раз не приходит!
Хвост кота рисовал нервные узоры в воздухе.
– Колобок? – спросил кот. – Слушай, сходи, узнай, а?
– Я?! – ужаснулась я, глядя на чащу. – Нет-нет-нет!
– Ладно, - махнул рукой кот. – Ты это! Делом займись! Держи! А я пойду узнаю, что там!
Я с тревогой смотрела на кота, напоминая себе, что кот как бы тоже нечисть! И вряд ли нечисть будет убивать нечисть. Время шло, но кота все не было. Зато была нервно истоптанная полянка и десяток кругов вокруг дуба.
На поляне появился силуэт. Я пригляделась, радуясь, что это кот, но это было не он!
На поляну вышел парень молодой. Он был при полном параде. Все та же шапочка с пером, красный кафтан с длинными рукавами, собирающими весь репейник в окрестностях.
– Стой там! – крикнул он в сторону кустов. А я с интересом
Но никого не было видно.
– Здравие! Есть кто живой? – спросил молодец, оглядывая дуб. – Еле вас нашел! Давненько меня тут не было! Куда русалку подевали?
– В декрет ушла! – выдохнула я, ненавидя этот вопрос.
– А! – покивал явно царевич, рассматривая свои сапоги. – А где этот декрет находится?
– За кудыкиными горами, - съязвила я.
– Нету там Декретов! Там царство мое! Бати моего! – зевнул царевич. – Голова горыныча есть? Если есть, то свежая?
– Эм… - замялась я, не помня голов. – Головы кончились!
– Жаль, - протянул царевич.- А что из героического есть? Побежденного? Но свежего! А то пока довезу, небось завоняет!
– Эм… - снова замялась я. Вопросы пока что ставили меня в тупик.
– Батя мой просто решил, что в этом году я подвигов мало совершал! Так что бате подвиг нужно предъявить! – снова зевнул царевич. – Чудище какое! Да пострашнее! А то на Кощея ходил? Ходил! На горыныча ходил? Ходил. Кто тут еще непобежденный остался?
– … ушки ушел… - послышалась замогильная песня из дуба.
– Есть тут одно! – заметила я. – Еще живое! Исчадье хлебобулочного ада! Писец с изюмом! Тварь из мрачных глубин хлебопекарни! Восставший из зада пищевой промышленности.
Я бросилась в дуб, вспоминая, куда повесила колобка. Я попыталась снять скатерть, как вдруг колобок выскочил прямо на меня и зарычал. Я накрыла его скатертью и только собралась отходить, как вдруг увидела, что на полу, рядом со мной лежит разбитое яйцо и иголка.
– Нет, - прошептала я, воюя с колобком. – Только не это! Я разбила Смерть Кощея! Кот с меня голову снимет!
Сердце едва ли не выпрыгнуло из груди. Ужас сковал меня, пока я смотрела на поблескивающую иголку и тонкую скорлупу.
– Мамочки, - прошептала я, чувствуя слабость во всем теле.
Надо же! Разбила яйцо!
На негнущихся ногах, погруженная в собственные мысли, я вытащила колобка, подозревая, что эта кровожадная тварь прикатится обратно.
– Вот, - протянула я скатерть. – Скатерть в подарок. Только пальцы ему не суй, а то будет хот-дог!
– Сказку! – потребовал царевич, поглядывая на рычащее исчадье. – Надо ж что-то батюшке рассказать! То так, чтобы героическую! Про меня и так уже молва идет!
– Игла-а-а-а, - холодела я, чувствуя, как липнет к спине одежда. – Что? Сказку? Сейчас! Одну минутку!
Через полчаса обалдевший Иван Царевич протянул мне мешок с деньгами. Он был все еще под впечатлением сказки: «Иван Васильевич меняет ориентацию», которую я сочинила на ходу, превратив колобка в злобное чудовище, которое откусывало то, до чего допрыгивало!