Лондон в огне
Шрифт:
— Думай, — одобрило Оно. — Иногда у тебя получается. Хотя и не часто. Но я требую меня о взрывах предупредить загодя, я наемное шпионское лицо, сугубо неподрывное…
Тут в темноте раздался мелкий топот и радостное поскуливание — соскучившийся Блэкх несся к многоликой хозяйке…
«Блэкхом» бульдожек был наречен после напряженного мыслительного штурма его хозяйки. Мудрое Оно сочло что в конспиративно-поэтических целях кличка Черный Ястреб[1] будет в самый раз. Возможно, сыграла роль болтливость некоторых артиллеристов — на многоцелевой вертолет песик походил разве что своим усердным сопением. Впрочем, «псевдо» получилось истинно шпионским.
В
…— Задохнутся, — предсказала Лоуд, наблюдая за торчащими из-под «глушащего покрова» парами ног.
Сами шпионы сейчас стояли в довольно нелепых позах, придавливая руками и ногами пахучие попоны, наброшенное поверх них толстое пальто и кусок влажной парусины. Ноги в немыслимо рваных сапогах, виднеющиеся из-под этой груды тряпья задергались, вторая пара конечностей в лохмотьях резины ОЗК напряглась — вновь донеслось глухое гудение…
— Упорные, — прокомментировало Оно. — Вдруг да справятся?
Вообще работа с «болгаркой» в лежачем положении, при такой тесноте и удушье казалось абсолютно немыслимой. Но Мин со своей гремлин-девицей были дико упорны: решетку резали уже минут сорок, экономя аккумуляторы и отрезные диски. Время поджимало — до аварии на паропроводе оставалось менее получаса. Сигнализация отключится, но если Лоуд к этому моменту еще не окажется на месте…
Взломщики выползли из-под тряпья, Мин поднял на лоб защитные очки, отплевываясь, заявил что готово, надо только чтобы дым «на воду осел». Девица-соучастница, так и не снявшая защитных окуляров, ползала на коленях вокруг люка, принюхивалась. Наконец, попоны сняли: подрезанная решетка держалась лишь на деревянных клиньях, под ней на расстоянии ладони темнела вода. Лоуд сплюнула на пахучую поверхность, проследила как течение уносит «контрольную метку» и проворчала:
— Да, дерьмеца там многовато. Ну, иного и не ожидалось. Вот же поганый город.
— Слушай, там темно как в заднице, — с сочувствием глянула на воду Катрин. — Может, отменим?
— Еще чего: здесь пилили, там воины над паропроводом колдовали, и вдруг отменять? Что тут осталось сделать-то? — удивилась Лоуд.
Оборотень скинула камзол и башмаки, полотняный мешок уже болтался на тощей шее. Мин и гремлинша с восхищением смотрели на оборотня в ее естественном величественном коки-тэнском облике.
Катрин, поднатужившись, сдвинула решетку.
— Покедова, — сказало Оно. — Особо не ждите, есть предчувствие, что буду возвращаться иным путем.
— Сильное предчувствие? Будешь кружить чтобы следы запутать? — поинтересовался Мин, уважающий профессиональные тактические тонкости.
— Не, то чтобы со скуки не сдохнуть, — пояснила Лоуд. — Какой интерес одними и теми же ходами шнырять?
Худое обманчиво нескладное тело без всплеска ушло в воду. Соучастники прислушивались — ни звука. Где-то над головами диверсантов высилась массивная башня сокровищницы Уэйкфилд, полной ловушек и охраны, но Катрин даже не представляла: левее башня или правее? Толща земли и камня, как к ним не привыкай, давили и мешали ориентироваться…
Лоуд вернулась действительно иным, видимо, весьма и весьма окружным путем, поскольку он занял едва ли не сутки. Пахло от оборотня странноватым букетом ароматов кофе, лимонных пирожных и канализации.
—
— Война, что поделаешь… — пробормотала Катрин.
Она и Мин смотрели на добычу: в свете масляной лампы драгоценные камни казались тусклыми, здоровенный сапфир в верхнем кресте выглядел стекляшкой, а рубин Черный Принц вообще казался сгустком несвежего клубничного желе. Корона криво стояла на доске-столе, бросая на карту города зловещие тени: личинками ползли по улицам пятнышки отблесков жемчуга, блохи-алмазы вгрызались в чертеж кварталов…
— Вы бы что ли, на себя примерили, — жуя, подсказало Оно. — А то вообще не интересно такие памятки вам притаскивать. Енот, где твоя жестянщица? Будет единственной гремлиншей, что корону Британии на лохмы нацепляла.
— Она не по этой части, — полукровка поскреб корону ногтем. — А не особо и ценной шапка выглядит.
— Бархат подкладки и горностай высохнут, будет получше смотреться, — заверила Катрин. — Собственно, не в красоте дело. Послезавтра королеве открывать сессию парламента, а это процедура строгая, с регалиями. Пусть попробует объясниться и призадумается, к чему грызня с нами ведет ее Империю.
— Ага, пусть поразмыслят, — подтвердила Лоуд. — Если есть чем. А то, как пропажа обнаружилась, такой шухер затеяли, словно вообще невесть что случилось. А ведь у них там еще полным-полно всяческих корон, коронок и головных ободочков. Часть я помяла, но уж очень время поджимало. Да что вы так смотрите? Понятно, парочку венчиков посимпатичнее я в мешок сунула, и палку скипетрную — ей удобно спину чесать. Сдается мне, для того ее и делали.
— Что, чешется? Давай намажем, — Катрин полезла в сумку с аптечкой.
— Пускай Енот намазюкает, — Лоуд отставила жестянку с мясом и вытянулась на животе. — Ты, Светлоледя, уж извини, но ты с какой-то нездоровой эротичностью мазь накладываешь. Может, у тебя какие намерения, а я, как говорит наш артиллерист, «не по этой части».
— Тьфу, дура ты ехидная, — поморщилась главная шпионка.
Мин ухмыльнулся.
Потом он намазывал шелушащуюся спину коки-тэно. Катрин слушала обсуждение немыслимых достоинств «болгарки», разглядывала корону и думала, что совершенно напрасно так рисковали. Действительно, кому нужен этот гнутый кусок металла с понатыканными камешками?
Открытие сессии парламента было отложено. «Из-за траура по погибшим в Хрустальном дворце и по просьбе Ее Величества» как написали недоумевающие газеты. Действительно, решение выглядело странным: сначала парламент собирают раньше срока, потом откладывают открытие…
«Унылые они какие» как совершенно справедливо заметила о политиках и газетах оборотень.
Катрин выбралась на поверхность, прокатилась в компании оборотня по Олд-Кейт-роуд. Для отвода глаз осмотрели сгоревший Хрустальный — к месту трагедии тянулся почти непрерывный поток экипажей и автоматонов. Туристы толпами бродили вокруг черного остова дворца, разглядывали пробоины и пытались угадать, где именно злодейстовали уже ставшие легендарными арм-коффы. Вообще-то, при свете дня все выглядело убого и мелко.