Лорд Очарование

Робинсон Сьюзен

— Фу, Твисл. Вы хотели, чтобы я вышла замуж за человека, барахтающегося в колодце?

— Да, госпожа, — сказала кухарка, засучивая рукава своего платья, чтобы показать толстые мускулы рук. — Можно я столкну его и приглашу старого священника?

— Вот что, Твисл…

Изумление Тристана спало, когда он прислушался, так как ему вдруг показалось, что вокруг него уже нет бювета. Он испытывал смутное чувство сожаления, не зная, может ли он вообще обещать себя Пэн, но это чувство потеряло значение, как только в его сознании промелькнуло изображение, которое

начало принимать реальные очертания.

Толпа мужчин на учебной площадке. Он вместе с остальными кричал и улюлюкал двум юношам, окруженным подбадривающими их мужчинами. Эти двое: один — темноволосый, другой — блондин, исступленно сражались из-за долго сдерживаемых обид и давней ненависти.

Он поддерживал темноволосого, того, чьи волосы были столь же черны как и его собственные, который двигался так же, как двигался бы он, чей голос был более глубокой версией его собственного. Он ненавидел золотоволосого. И тут золотоволосый потерял свою шпагу. Она воткнулась в землю, и он наклонился, вынимая ее.

Тристан крикнул, чтобы темноволосый воспользовался случаем. Когда его герой, готовясь атаковать, проходил мимо него, Тристан закричал и поощрительно подтолкнул его. Темноволосый рванулся вперед, в то время как блондин вытаскивал свою шпагу из земли. Клинок поддался. Тристан закричал. Темноволосый растерянно оглянулся — и напоролся на клинок.

Тристан вскинул руку и вскрикнул. Кто-то тряс его, и мужские крики начали стихать, а затем исчезли. Его внимание, даже более того — все его существо изменилось при звуках голоса Пэн, зовущего его назад из сумерек памяти.

— Тристан, что с тобой? Тристан?

— Это была моя вина. Все это время это была моя вина.

Пэн сжала в ладонях его лицо и заставила его посмотреть на нее. — Тристан, взгляни на меня. Что тебя беспокоит?

— Я вспомнил кое-что.

Твисл фыркнула.

— Он, без сомнения, вспомнил двух или трех жен.

— Нет, только отрывок, какая-то стычка, случившаяся давным-давно. — Тристан оперся бедром о край колодца, в то время как Пэн держала его за руку. — Но никаких имен. Только лица. Там был мужчина. Я думаю это был мой отец, и два мальчика, один темноволосый, а другой — светло. — Он уставился на свои ботинки. — Темноволосый умер.

Нэни Боггз сделала большой глоток эля и вытерла рот рукавом.

— Но ни намека на Ваше собственное имя. Как он может жениться без имени? Мы никогда не задумывались об этом.

Он все еще пытался напрячься и подстегнуть память, но она не желала возвращаться, за исключением этого нового безмерного чувства вины и раскаяния. Это был не сон. Это было реальное воспоминание — воспоминание, которое ему хотелось навсегда стереть из памяти. Если он мог стать причиной чьей-то смерти в детстве, что же он сейчас за человек?

Когда-то он жаждал возвращения памяти, а теперь боялся этого. Он был убежден, что темноволосый юноша приходился ему кем-то важным, и он убил его, это так же верно, как если бы он сам держал ту шпагу. Иисусе, на что еще он был способен? Какую еще гнусность он совершил?

Пэн

сжала его руку, и он посмотрел на нее. С тревогой она изучала его, и он улыбнулся ей. Она никогда не должна узнать, сколь ужасен его грех, поскольку она безоговорочно ему доверяет. И он не хотел думать о том, что ему придется вынести, когда он увидит, как ее восхищенный взгляд обратится в презрительный, если он скажет ей правду. Он доверит ей только часть воспоминания, но не все. Он хотел, чтобы даже Бог не знал всего.

Сэр Пондер Кутвелл с трудом поднялся вверх по лестнице на второй этаж и тяжело дыша зашагал к большой комнате с высокими потолками. Замерев на пороге, чтобы успокоить дыхание, он провел потными руками по лисьему меху на рукавах своего халата. Резкий и отрывистый голос произнес.

— Итак?

Пондер засунул большие пальцы за пояс на его желеобразном животе. — Все сделано, но ответа не последовало. Эта злобная собака Дибблер вытолкал моего человека без ответа на послание. Он не позволил ему подождать. Если бы я мог достать этого похитителя свиней, я бы намотал его кишки на колесо телеги.

Его гость подлетел к нему в вспышке неистовой ярости, и Пондер почувствовал, как в шею ему уткнулся наконечник кинжала.

— Как долго, Кутвелл?

— Я не знаю. — Он почувствовал укол, и кровь потекла вниз по его горлу. — Ай! Но… но… но… я узнал у крестьян новости.

Кинжал исчез. Вынув платок из рукава халата, Пондер приложил его к порезу на горле и поспешил объяснить.

— Молодой человек в замке страдает от удара по голове, который отнял у него всю память. Он ничего не знает ни о себе, ни о том, как он оказался на Острове Покаяния.

Подобно змее, гость приблизился к сэру Пондеру и прошипел:

— Это какая-то уловка.

— Может быть, но каждый крестьянин и большинство замковых слуг верят, что эта болезнь реальна. Даже леди, Госпожа Фэйрфакс, верит ему, а она не из тех женщин, которых легко провести. Если бы она была таковой, я бы уже давно заполучил и ее, и Хайклиф.

Пондер стиснул пальцы:

— И многие говорят, что Госпожа Фэйрфакс абсолютно очарована незнакомцем. Боюсь, что она не захочет избавиться от него, поскольку ей уже больше двадцати, а она все еще девица. Заставить ее отказаться от него — все равно, что отобрать у медведя горшок меда.

Гость отвернулся от Пондера и плавно подошел к ряду окон, сквозь которые проникали яркие солнечные лучи. Прищурившись от света, он какое-то время размышлял, затем обратился к хозяину замка.

— У меня нет времени для осады.

— У меня так же нет машин, чтобы осадить его.

Гость внезапно развернулся и пристально посмотрел на Пондера:

— Вы говорите, что Госпожа Фэйрфакс — преданная английская подданная.

— О, да. Она прямо-таки проглатывает письма своего кузена о доброй Королеве Бэсс и великих событиях в Англии. Она всегда говорит, что ее величество избегает войны и ведет политику, заботясь о благе своих подданных. Поощряет торговлю, помогает экономить деньги и все такое прочее.