Лорд поневоле
Шрифт:
– Замолчишь ты? – крикнул больной. – Ты мне надоедаешь! Ты меня приводишь в отчаяние! Успокойся, я еще переживу тебя на двадцать лет!
Чик покачал головой.
– Я уверен, что это вполне возможно, – согласился он, – хотя, конечно, это противоречит закону средних чисел. Мы знаем об этом из практики страхования. Вы застрахованы, сэр?
Доктор Бин сидел на своей постели выпрямившись и смотрел на него с ужасающим спокойствием.
– Мальчик, – бесстрастно ответил он. – Я не застрахован.
Чик бросил на него укоризненный
– Всегда надо застраховать себя. Это самый альтруистический поступок в вашем положении. Надо подумать о родственниках.
– Успокойся! Ты мой единственный родственник, – простонал доктор.
Чик помолчал. Мысль об этом еще не приходила ему в голову.
– Неужели нет никого, кто был бы к вам привязан? – спросил он наконец и прибавил соболезнующе. – Я думаю, что нет никого.
Доктор Бин спустил ноги с кровати.
– Уходи! Я буду одеваться. Иди в сад! К черту!
Чик не пошел в сад. Там было слишком холодно. Вместо сада он прошел в большую сводчатую кухню, где Анна, бывшая кухаркой и экономкой доктора в течение целых двадцати пяти лет, готовила завтрак.
– Как вы его нашли, сэр? – спросила Анна. Это была крупная толстая женщина, страдавшая одышкой.
– Нашел… лежащим в постели, – ответил Чик. – Не будете ли вы добры сварить мне кофе?
Анна наполнила кофейник и поставила его на огонь, покачивая головой.
– Мое мнение, мистер Чарльз, что это глупая затея с титулом убивает старого джентльмена…
В этот момент послышался неистовый звон. Анна выкатилась из кухни и тотчас вернулась с выражением неподдельного изумления на широком лице.
– Он встал, – сообщила она, отдышавшись. – Он хочет вас видеть, мистер Чарльз!
Звонок зазвенел опять, и Чик поспешил обратно в библиотеку.
Теперь доктор сидел в кресле перед камином. Около него лежали те фамильные альбомы, содержание которых когда-то отравило ему один летний праздничный день.
– Иди сюда! Чего ради ты убегаешь? Это все проклятая американская кровь в твоем организме – никогда не знать покоя! Никогда не отдыхать! Все суетиться и суетиться!
Чик хотел было возразить, но доктор не дал ему рта раскрыть.
– Садись! – Доктор свирепо указал ему на стул. – Ты знаешь, что я уже давно сражаюсь с этими безмозглыми лордами относительно права быть пэром. Конечно, ты это должен знать. Газеты были полны этой историей. Черт возьми, через неделю мы будем иметь окончательное решение палаты лордов… Негодяи!..
Доктор Бин провел тридцать лет своей жизни в бесплодных попытках добиться утверждения в своем праве на исчезнувший титул маркиза Пальборо. Он проявлял как большую настойчивость в своих генеалогических изысканиях, так и самое тонкое юридическое крючкотворство, отстаивая свою претензию перед правительством. Это был его конек, единственная страсть его жизни. Чик мысленно выругался. У него оставалась слабая надежда, что состояние здоровья доктора не позволит ему сейчас пуститься
Но тут доктор Бин, взяв со стола один из больших фамильных альбомов, раскрыл его и начал:
– Основанием моей претензии является родство сэра Гарри Бина и Марты, графини Морсборо. Тебе это ясно?
– Нет, сэр. – Чик приготовился к худшему.
– Тогда ты глуп! – загремел доктор. – Ты дурак и тупица! И это все проклятая американская кровь, ни больше, ни меньше! Понимаешь ли ты, что графиня Морсборо была сестрой Гарри Бина, умершего в тысяча пятьсот тридцать четвертом году?!
– Я уверен, что это так, сэр, – покорно согласился Чик.
– Здесь корень всей проблемы. – Доктор Бин с силой хлопнул рукой по альбому. – Марта, графиня Морсборо, имела двух дочерей. Знаешь ли ты, что она с ними сделала?
– Послала их в школу, сэр, – ответил Чик. Вначале у него вертелся на языке ответ: «отравила их», так как он знал, что некоторые родители проделывали такие вещи в те смутные времена. Но он не решился этого высказать.
– Послала их в школу! – фыркнул доктор. – Нет, черт возьми, она выдала их замуж за двух сыновей маркиза Пальборо! Джен, старшая дочь, умерла бездетной. Младшая же дочь, Элизабет, имела сына, который сделался маркизом Пальборо…
Чик почувствовал приятную дремоту. Он закрыл глаза.
– На этом факте я основываю претензию к палате лордов…
– Разумеется, – пробормотал Чик.
…Ему казалось, что наступило лето, и сад доктора расцвечен яркими красками, и Гвенда гуляет вместе с ним по солнечным дорожкам…
– Мой отец часто говорил… Эге, ты, кажется, заснул!
Чик с некоторым усилием открыл глаза.
– Я слышал вас, сэр, – отозвался он виновато. – Одну звали Джен, а другую – Элизабет. Они обе вышли замуж за маркиза Бина.
Десятью минутами позже он уже направлялся к станции Пальборо, будучи изгнанным из дома необычайной яростью дяди, которая сразу привела его в бодрствующее состояние. Своевременное изгнание! Оказалось, что расписание было изменено, и Чику пришлось развить рекордную скорость, чтобы не пропустить последнего обратного поезда в этот день.
Джон с излишним усердием втолкнул его в вагон третьего класса.
– Недолго вы оставались, – заметил он. – Разве ваш дядя не был достаточно крепок, чтобы вас видеть?
– О да, мистер Столлингем, – ответил Чик в то время, как поезд уже тронулся, – да, он еще очень крепок, очень!..
Со вздохом облегчения он откинулся на спинку скамьи и занялся обдумыванием настоящей жизненной проблемы, касающейся не прошлого семьи Бина, а будущего миссис Гвенды Мейнард. Эта проблема приобрела особенное значение с того момента, когда он в последний раз видел Гвенду. А это случилось еще накануне вечером, когда она вышла из комнаты миссис Шипмет с каким-то странно озабоченным выражением лица.