Лорд поневоле

Уоллес Эдгар Ричард Горацио

– У меня будет великолепная комната, Чик, – радостно объявила она при встрече. – А у Мэгги Бредшоу самый очаровательный младенец, какого я когда-либо видела! Его зовут Сэмюэль, и вы будете от него в восторге!

Они завтракали в ресторане «Хольборн», и этот завтрак казался Чику чем-то неслыханным по своей роскоши.

– Что происходило после моего отъезда? – поинтересовалась она. – Ведь мы не виделись еще с субботы.

– Что происходило? – повторил Чик, припоминая. – Когда я вернулся, все вышли меня встречать, а миссис Шипмет была удивительно добра, пригласила меня в «святилище»

и предложила стакан вина. Это было очень любезно с ее стороны, хотя я не пью вина.

– А как они вас называли?

– Как они меня называли? О, кажется, они называли меня милордом или кем-то вроде того. Это меня очень стесняло, потому что как раз те люди, которые мне не нравятся, были со мной наиболее милы. Даже мистер Фред сошел вниз и заявил, что это была для него большая честь – получить от меня удар в челюсть… что, конечно, очень глупо с его стороны…

Он задумчиво поглядел на свою собеседницу.

– Гвенда, я должен оставить пансион. Миссис Шипмет хочет сдать свою лучшую комнату, а это мне не по карману. Не могу ли я переселиться к вам?

Глаза Гвенды заискрились смехом.

– Вы можете переехать к нам и поселиться вместе с младенцем Сэмюэлем, – объявила она торжественно. – Мэгги хочет взять еще одного квартиранта.

Чик чуть не поперхнулся.

– Это будет великолепно! Вы в самом деле работаете, Гвенда?

– И я буду играть роль леди Верити, Чик, – сказала она. – Кстати, мистер Сольберг хочет с вами познакомиться.

Чику стало явно не по себе.

– Я думаю, он считает весьма опрометчивым мой звонок ему в прошлую субботу. Ей-Богу, не знаю, что меня дернуло это сделать.

– Я знаю, – улыбнулась Гвенда. – Потому что вы – самый добрый юноша, какой когда-либо жил на свете! И только благодаря вам я получила эту роль!

Она не сказала ему, что мисс Моран, ее соперница, внезапно заболела вследствие крутой перемены в планах Сольберга.

– Я хочу, чтобы вы мне кое-что пообещали, Чик…

– Я вам обещаю все, миссис… Гвенда. Когда я могу переехать к вам на Даути-стрит?

– Когда вам угодно, – весело ответила она. – Но вот что я хочу, чтобы вы мне обещали: не делайте ничего для мистера Сольберга, пока не увидитесь со мной.

Чик взглянул на нее с удивлением.

– О чем же он может меня просить, Гвенда?

– О, я не знаю… Но вы должны обещать!

– Конечно, я обещаю вам, – горячо заверил Чик. – Этот день был для меня полным неожиданностей… Вы знаете, сегодня утром я получил предложение вступить в компанию.

– С мистером Лейзером? – подхватила она, стараясь сохранить серьезность.

– Да, представьте себе! – сказал Чик и передал ей нее подробности своей беседы с мистером Лейзером.

– Ну, а как вы думаете, почему он вам это предложил? – осведомилась она вполне невинно.

Чик немного подумал.

– Я полагаю, что все это из-за… титула. Он думает, что теперь я смогу поднять дело на должную высоту… Поразительно много доброты в мире, Гвенда! И главное – в людях, от которых этого совсем не ждешь. Меня это прямо подавляет…

Она посмотрела на него долгим и серьезным взглядом.

– Вы сами меня подавляете подчас, – сказала она спокойно. – Теперь кончайте

ваш завтрак, пойдемте на Даути-стрит и поговорим с Мэгги.

Мэгги Бредшоу была хорошенькой рыжеволосой женщиной, все время курившей папиросы и считавшей себя обиженной судьбой. Она была еще полуодета, когда Чик появился перед ней, но их обоих это не очень смутило. У него был принцип – принимать все таким, каким оно было в действительности (а в этом заключается половина секрета человеческого счастья).

– Мэгги, это мистер Бин, – представила его Гвенда, к немалому удивлению Чика. Он уже начал напрочь забывать свою фамилию.

– Здравствуйте! – бросила Мэгги небрежно. – Присядьте, мистер «как вас зовут»… мистер…

– Это тот джентльмен, о котором я тебе говорила, Мэгги. Как ты думаешь, может он занять комнату внизу?

Дом, в котором жила Мэгги Бредшоу, был разделен на две отдельные квартиры. Как-то раз Мэгги упомянула о том, что ее соседи внизу – пожилая чета – имеют свободную комнату, но не могут предложить пансиона. Чик мог бы занять эту комнату и столоваться у Мэгги. Положение не из лучших, но все же и оно имело свои преимущества.

– Если он в силах противостоять обществу двух замужних женщин, – усмехнулась Мэгги, – не говоря уже о моем птенце, тогда пусть переезжает!

Писк, доносившийся из соседней комнаты, заставил ее вздрогнуть и застонать.

– Я его принесу, – воскликнула Гвенда и убежала.

Вскоре она вернулась, с нежностью держа на руках рыжеволосого малыша, который жевал свою ручонку, стараясь как можно дальше запихнуть ее в крошечный ротик. Он вращал глазенками в тех направлениях, которые его особенно привлекали, – сначала к окну, к волшебному яркому свету, а потом на Чика, – в ответ Чик ласково улыбнулся и протянул обе руки.

– Вы любите детей? – осведомилась Мэгги. – Это прекрасно! Один вопрос, значит, улажен.

Чик держал Сэмюэля с видом знатока.

– Разумеется, да! Все любят детей.

– Тогда я, значит, являюсь исключением, – сказала Мэгги.

Чик чуть не выронил ребенка.

– Вы, вероятно, не любите других детей? – спросил он недоверчиво.

– Я не люблю никаких детей. – Она закурила новую папироску и красиво выпустила колечко дыма. – Вероятно, я не совсем нормальная мать. Судя по вашему лицу, я чудовище! – Она улыбнулась. – Ребенок для вас – только милое маленькое существо, созданное для забавы и ласки. А для меня он только кусок свинца, привязанный к моим ногам.

Мягкая щека Сэмюэля прижалась к самому уху Чика, и вдруг малыш засмеялся, точно он понял слова матери и пришел в восторг от ее остроумия.

– Миссис Бредшоу шутит, – улыбнулась Гвенда.

Она любила свою подругу. Они играли вместе в провинции, и Гвенда была свидетельницей на свадьбе Мэгги. Этот брак не был удачным. Мистер Бредшоу подвизался теперь в театрах Австралии и только изредка посылал небольшие суммы для поддержки семьи. Они осознали при своем последнем свидании, что их брак был ошибкой. В конце концов мистер Бредшоу потужил и отбыл в Австралию. Миссис Бредшоу могла бы противопоставить ему такое же бегство в Америку, если бы этот «кусок свинца, привязанный к ее ногам»…