Лорд
Шрифт:
— Есть, господин майор, — перешёл на официальный тон Арне.
Глава 15
Путь домой не сильно отличался от дороги до этого, когда шли налегке, даже учитывая наличие пяти десятков лошадей. Феи не только помогали с дорогой и скрывали наши следы, но и вели разведку. При переправе они по одной перенесли животных с берега на берег. Сделали это быстро и ловко. Вряд ли меньше времени было бы затрачено, если бы лошади переправлялись самостоятельно. Так же крылатые крохи отлично управлялись с лошадьми благодаря своему особому единению с природой и животными.
Отойдя
Моему возвращению Прохор и Мария были рады, как никогда. Особенно девушка, которой, по всей видимости, старик набил оскомину поучениями и нотациями. Мне дали поесть, после чего насели с вопросами: как, что, где взял, откуда, сколько убил гитлеровцев и так далее.
Потом пришлось строить загон для лошадей и отправлять фей на своеобразный сенокос. И тут я опять назвал себя балбесом за то, что не взял у немцев еды для животных. На траве тяжеловозы долго не протянут, им обязательно нужно зерно. С другой стороны, я не собирался становиться владельцем табуна. Нескольких оставлю, чтобы запрячь в телеги, а остальных постепенно скормлю варгам. Учитывая, что планирую в течение месяца увеличить количество магических зверей в несколько раз, табун тяжеловозов будет весьма кстати. Эдакие живые консервы.
Все трофеи я отправил в Очаг. Малую часть их переработал в орихалк для амулетов и накопителей, а всё остальное превратилось в золото и самоцветы. Их я потратил на то, чтобы вырастить ещё три пищевых древа. Плоды хранятся долго, а мне скоро придётся кормить кучу народа и животных. Под народом я подразумеваю будущих бойцов, что создам в Очаге.
Из орихалка сделал несколько накопителей для амулетов-черепов. Это позволило в несколько раз продлить срок их работы без подзарядки и чуть-чуть увеличить радиус действия. Ещё я сделал два новых охранных амулета, благодаря чему безопасная территория вокруг Источника существенно расширилась. Об этом я рассказываю быстро, на самом же деле на описываемые события у меня ушло немало времени. Пока занимался магическими делами, мои помощники взяли на себя все хлопоты по лагерю. Прохор следил за лошадьми и делал всё по лагерю, вроде колки дров и ремонта шалашей (демоны, мне ещё и палатки нужно было у немцев забрать!), Мария ему помогала и кухарничала, а свободное время проводила с феями, с которыми быстро нашла общий язык, прощая им проказы, на которые те были щедры. За то, что Василиса со своими подчинёнными забрала всё внимание девушки, я им был сильно признателен. Благодаря этому я мог заниматься магией без суеты и чужого навязчивого внимания.
В середине сентября в гости наведался Тишин, который уже давно не давал о себе знать. Ещё бы немного и я мог забыть о его существование — дел куда важнее навалилась гора.
— Еле вырвался. Пришлось рассказать про родственников,
— Пошли под навес за стол, сейчас Маша что-нибудь быстренько приготовит перекусить.
— Есть пирожки с ягодами и рыбой, ещё чай в самоваре не остыл, — засуетилась девушка. — И немного жареной рыбы осталось, щука. Остальное надо готовить.
— Мне хватит, красавица, — улыбнулся он ей.
Серьёзный разговор начался после того, как гость унял первый голод пирожками и крепким ароматным горячим чаем. Правда, настоящим чаем его было назвать сложно, так как в нём не было ни листочка от чайного куста (кстати, на Земле культивировали точно такие же растения, как и в моём мире, только сортов здесь было мало или про другие простые люди не знали). Вместо них Прохор заваривал три местных растения, одно из них носило название иван-чай. Зато у нас хватало сахара и мёда с вареньем к напитку.
— Я работаю переводчиком у гаупмана Шторцентегера, начальника железнодорожной станции. Когда я в комендатуре демонстрировал свои таланты в немецком языке, он как раз мимо кабинета проходил и услышал мою речь. Оказывается, тот мотоциклист разговаривал на особом наречии, которое было так же родным языком гаупмана. Я даже не знал, что в их такой мелкой Германии в ходу два почти разных языка. Они там друг друга с трудом понимают, почти как у нас русский и украинец.
— Странным не показалось, что ты так хорошо знаешь немецкий? — спросил я.
— Гаупман спросил, ага, — подтвердил мою догадку Тишин. — Пришлось скормить ему сказочку, что в моём полку во время империалистической служил перебежчик от кайзера, с которым мы близко сошлись на теме любви к шахматам. Служили два года вместе, тогда-то он и научил меня отлично разговаривать на своём языке. Вроде бы поверил.
— Хорошо, если так. Какие-нибудь новости узнал, которые нам могут быть полезными?
После моих слов он тяжело вздохнул, помолчал и тяжело сказал:
— Киев немцы почти захватили, подошли к Питеру и начали его обстрел из пушек, обещают, что город падёт в течение недели. До Москвы им осталось двести вёрст с гаком. Одних наших пленных захватили больше миллиона и ещё столько же уничтожили в боях.
— Брешешь?! — не выдержал Прохор и аж подскочил со своего пенька. — Врут они всё, где это видано, чтобы к самому Питеру немчуру допустили.
— Брешут собаки, а я рассказываю то, что сам услышал. Может, и привирают в чём-то, но… — хмуро посмотрел на него гость. — Я читал немецкие газеты, слушал самих немцев. И эти гады вели себя… как бы сказать-то… честно — во! Сами себе точно не врали, не для окружения рассказывали друг другу, что скоро война закончится, что взяли много крупных городов и бомбят Питер…
— Ленинград, — тихо поправила его Маша.
— Ленинград, Питер — без разницы, — опять вздохнул Тишин и вдруг посмотрел на меня. — Киррлис, а ты можешь что-то сделать?
— Что? — спросил я. — Я только начал подготовку. Мне нужно время, чтобы набрать достаточно сил. Если сейчас ввяжусь в крупную заварушку, то погибну или потеряю всё. И тогда придётся начинать сначала. Думаешь, мне самому легко слушать про поражение твоей страны, с которой я решил завязать союзнические отношения? Немцы меня за всех своих убитых казнят не разбираясь, если я попаду к ним в руки.