Лощина

Кристи Агата

– И это едва ли. Все это время люди инспектора Грэйнджа были возле бассейна – фотографировали тело, доставали из воды револьвер. Они не уходили до темноты и обратили бы внимание на любого, кто зашел бы в павильон.

– Я вспомнила, – медленно сказала Генриетта, – я вышла одна довольно поздно вечером… после обеда…

– Люди не рисуют, задумавшись, в темноте, мисс Сэвернейк, – резко сказал Пуаро. – Вы хотите сказать, что отправились ночью в павильон, чтобы в кромешной тьме рисовать на столике дерево?

– Я говорю вам правду, – спокойно ответила Генриетта. – Естественно, вы не верите. У вас свое собственное мнение. Ну

и что же вы думаете по этому поводу?

– Полагаю, что вы были в павильоне в воскресенье утром, после двенадцати часов, когда Гаджен уже унес бокалы из павильона. Что вы стояли у стола, наблюдая за кем-то или кого-то ожидая, и механически, вынув карандаш, нарисовали Игдрасиль, не замечая, что вы делаете.

– Я не была в павильоне в воскресенье утром. Я немного посидела на террасе, потом, взяв садовую корзинку, пошла к георгинам, срезала засохшие цветы и привела в порядок астры. А где-то в час пошла к бассейну. Я уже говорила об этом инспектору Грэйнджу. Я и близко не подходила к бассейну до часа дня, как раз когда был убит Джон.

– Это ваша версия, – сказал Пуаро, – но Игдрасиль, мадемуазель, свидетельствует против вас.

– Значит, я была в павильоне, и я убила Джона. Вы это имеете в виду?

– Вы были там, и вы убили Джона Кристоу, или вы были там и видели, кто убил доктора Кристоу, или кто-то другой был там, кто знал об Игдрасиле и специально нарисовал его на столе, чтобы бросить подозрение на вас.

Генриетта встала. Она обернулась к нему, вздернув подбородок.

– Вы все еще думаете, что я убила Джона Кристоу, и надеетесь, что можете доказать это. Ну так вот: вы никогда этого не докажете. Никогда!

– Вы считаете, что вы умнее меня?

– Не докажете! – повторила Генриетта и, повернувшись, ушла вниз по извилистой дорожке, ведущей к плавательному бассейну.

Глава 26

Инспектор Грэйндж зашел в «Тихую гавань» выпить чашечку чаю с Эркюлем Пуаро. Чай был именно такой, какого опасался Грэйндж: невероятно слабый и к тому же китайский.

«Эти иностранцы, – думал инспектор, – не умеют даже заварить чай… и научить их невозможно». Вообще-то ему было все равно. Он был в таком состоянии, когда каждая неприятная мелочь усугубляет и без того отвратительное настроение.

– Послезавтра повторное слушание, – сказал он, – а чего мы добились? Решительно ничего. Черт побери, должен же где-нибудь быть этот револьвер! Просто проклятущее место… десятки миль леса! Понадобится целая армия, чтобы обыскать все как следует. Все равно что иголка в стоге сена! Он может быть где угодно. Что ни говорите, но это факт – мы можем никогда его не найти.

– Вы его найдете, – доверительно сказал Пуаро.

– Да уж очень бы хотелось!

– Найдете, раньше или позже. Я бы даже сказал – скорее раньше. Еще чашечку?

– Не возражаю… нет-нет, кипятка не надо!

– Не слишком крепкий?

– О нет, не слишком!

Мрачно, мелкими глотками инспектор прихлебывал бледную, соломенного цвета жидкость.

– Из меня сделали шута, мосье Пуаро… Шута! Не могу понять этих людей. Они как будто помогают… Но все, что они говорят, уводит тебя прочь… какая-то погоня за химерами [78] !

– Уводит прочь, – повторил Пуаро. В его глазах появилось выражение удивления. – Да, конечно! Прочь…

78

Химера –

неосуществимая мечта, плод воображения.

Инспектор продолжал изливать свои обиды:

– Хотя бы этот револьвер… В Кристоу стреляли (согласно медицинскому заключению) за одну-две минуты до вашего появления. У леди Энкейтлл в руках была корзинка яиц; у мисс Сэвернейк – садовая корзинка, полная срезанных сухих цветов, а на Эдварде Энкейтлле была свободная охотничья куртка с большими карманами, набитыми патронами. Каждый из них мог унести с собой револьвер. Около бассейна он спрятан не был… это исключается, мои люди прочесали это место.

Пуаро кивнул. Грэйндж продолжал:

– Кто-то подстроил, чтобы подозрение пало на Герду Кристоу. Кто? Все вещественные доказательства прямо тают в воздухе.

– Ну, а объяснения, как каждый из них провел утро? Они удовлетворительны?

– Объяснения да, удовлетворительны. Мисс Сэвернейк работала в саду, леди Энкейтлл собирала на ферме яйца, Эдвард Энкейтлл и сэр Генри занимались стрельбой и расстались поздним утром: сэр Генри вернулся в дом, а Эдвард Энкейтлл направился сюда через лес. Юноша читал в спальне. Странное место для чтения в такой чудесный день, но он такой книгочей, что предпочитает сидеть в четырех стенах. Мисс Хардкасл с книгой ушла в сад. Все выглядит естественно, вполне натурально, и нет никакой возможности все это проверить. Гаджен вынес поднос с бокалами в павильон около двенадцати часов. Он не может сказать, кто где был и чем занимался. А в общем, знаете ли, что-то есть против каждого из них.

– В самом деле?

– Конечно, самая подходящая фигура – Вероника Крэй. Они поссорились с Кристоу, она его смертельно ненавидела, вполне вероятно, что она его убила… но я не могу найти ни на йоту доказательств, что именно она это сделала. Нет доказательств, что у нее была возможность взять револьвер из коллекции сэра Генри, никто не видел, чтобы она шла к бассейну или от него в тот день, и пропавшего из коллекции револьвера у нее нет.

– О! Вы в этом убедились?

– А как вы думаете! Можно было получить разрешение на обыск, но в этом не было надобности. Она была очень любезна. Мы все перерыли в ее бунгало – револьвера нигде нет. После того как слушание было отложено, мы сделали вид, что оставили в покое мисс Крэй и мисс Сэвернейк, но, конечно, следили за тем, куда они ходили и что делали. Наш человек следил за Вероникой Крэй. Никаких попыток спрятать револьвер не обнаружено.

– А Генриетта Сэвернейк?

– Тоже ничего. Она вернулась прямо в Челси [79] , и мы с тех пор следили за ней. Револьвера нет ни у нее, ни в ее студии. Во время обыска она держалась очень мило. Ее это вроде даже забавляло. Кое-что из ее чудных скульптур просто ошарашило полицейского. Он говорил потом, что не может понять, почему людям хочется делать такие вещи… комки глины, налепленные как попало; причудливо перекрученные куски меди и алюминия; лошади такие, что узнать невозможно…

79

Челси – фешенебельный район в западной части Лондона, известный также как район художников.