Лоуни
Шрифт:
Брат сразу же коснулся запястья и выжидательно посмотрел на меня.
— Да, Хэнни, — сказал я. — Я знаю. Мы сегодня вернем тебе твои часы.
* * *
Когда мы спустились вниз, все уже сидели в пальто вокруг кухонного стола.
— Доброе утро, ребята, — поздоровался отец Бернард. Он засунул руку в ботинок и быстрыми движениями принялся вычищать грязь. — Хорошо спали?
— Да, преподобный отец.
— Спасибо,
— Спасибо, преподобный отец, что спросили, — повторил я.
Он на секунду прекратил свое занятие и взглянул сначала на Мать, а потом на меня.
Хэнни подошел к одному из буфетов и стал искать коробку с хлопьями. Мать зыркнула на него, но, опомнившись, улыбнулась и слегка коснулась его руки.
— Нет, Эндрю, — сказала она. — Мы ничего не будем есть, пока не стемнеет. И тогда мы будем есть рыбу, а не хлопья.
Хэнни не понимал. Мать взяла из его рук коробку и поставила ее обратно в буфет.
Вошел Родитель, кашляя, и сел, положив на стол ключ.
— Я сумел открыть дверь, — объявил он. — Ту самую, в кабинете.
Мать закатила глаза, но мистер Белдербосс подался вперед:
— И что же там оказалось?
— Кровать, — ответил Родитель.
Мистер Белдербосс нахмурился.
— И несколько игрушек, — добавил Родитель.
— Это была детская, как вы думаете? — спросил мистер Белдербосс.
— Нет, — сказал Родитель, снова закашлявшись в кулак. — У меня впечатление, что там был изолятор.
— Для детей с туберкулезом? — тихо спросил мистер Белдербосс.
Родитель кивнул:
— Там есть маленькое зарешеченное окошко, заложенное снаружи кирпичами. Вот почему, наверно, мы его раньше не заметили.
Он разразился резким кашлем.
— Ох, ну хватит, — сказала Мать. — Что с тобой?
— Это, наверно, из-за комнаты, — ответил Родитель. — В ней полно пыли.
— Занятное место, чтобы держать детей рядом с кабинетом, — заметил мистер Белдербосс.
— Возможно, тогда это не был кабинет, — сказал Родитель. — Или, возможно, Грегсон таким образом мог присматривать за ними, пока он работал. Не знаю.
— Это не дом, а сплошной сюрприз, — удивлялся мистер Белдербосс. — Мне не терпится пойти посмотреть.
— Не сейчас, Рег, — возразила миссис Белдербосс. — Преподобный отец ждет.
Отец Бернард в пальто и ботинках стоял у выхода.
— Если все готовы, — сказал он.
* * *
Дождь еще больше усилился, когда мы вышли из дома, задний двор стал похож на устье реки с несущимися по булыжнику потоками воды. Отец Бернард пересек двор до середины и остановился.
— Здесь? — обратился он к Матери.
— Именно тут отец Уилфрид начинал, да, — ответила Мать.
Отец Бернард
— Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. И ныне, и присно, и вовеки веков. Аминь.
Все повторили за ним, а потом встали на колени, за исключением мистера и миссис Белдербосс, которые потом бы просто не встали. Хэнни смотрел по сторонам, больше интересуясь барабанной дробью, которую выбивал дождь, вытекавший из разбитой водосточной трубы. Я потянул его вниз.
Отец Бернард закрыл глаза и поднял ладони:
— Мы просим Господа нашего Иисуса Христа простить нас за наши прегрешения. И мы молимся особенно за Эндрю, да наполнится его душа Святым Духом и обретет мир в грядущие дни до Вознесения. Преподобная Дева, радуйся, благодатная Мария…
Мы все вместе произносили эти слова, а Хэнни смотрел на нас.
По окончании молитвы все встали и двинулись через двор к месту первого стояния[17].
Там мы снова опустились на колени, и отец Бернард произнес:
— Поклоняемся Тебе, Иисус Христос, и восхваляем Тебя.
И все ответили:
— Ибо Ты Святым Крестом Твоим мир искупил.
Отец Бернард открыл небольшой молитвенник и рукой заслонил его от дождя.
Приговоренный Пилатом к смерти, Иисус взвалил на себя данный Ему крест. Упал. Его мать подошла вытереть кровь, а Симон поднял Его и крест с земли. Он снова упал. И снова.
И так продолжалось, пока мы не обошли весь «Якорь», а Иисус умер.
* * *
Когда все закончилось, мне разрешили пойти с Хэнни погулять несколько часов перед началом заутрени в Литтл-Хэгби.
Мы спустились к берегу в надежде, что нам посчастливится, дорога к Стылому Кургану будет свободна от воды и мы сможем вернуть часы. Мне совсем не хотелось туда идти. Я с большим удовольствием оставил бы Леонарду эту чертову вещь — Хэнни забыл бы о часах на следующий день, — но Мать заметит, что их нет, и за то, что она должна будет купить другие, расплачиваться придется мне. Вина за то, что брат их потерял, будет возложена на меня.
Про часы приливов в Лоуни мы уже ничего не помнили. Мы так давно тут не были, что забыли всё, что знали об этом. Но когда мы спустились к морю, оказалось, что оно отступило далеко. Вода ушла к самому краю отмели, и установилось великое спокойствие, но тучи на горизонте наводили на мысль, что готовится новое наступление стихии. Темнота усиливалась, и на этом фоне молчаливые чайки казались неестественно белыми.
Интересно, с фермерами, когда они пасли здесь скот, все было так же? Они тоже должны были всегда всматриваться в море, чтобы понять, когда оно наступит, с яростью сметая все на своем пути, и какова будет сила этого напора? Да, наверно, должны.