Ловчий в волчьей шкуре

Свержин Владимир Игоревич

– Ну, что еще?! – из печати снова возник недовольный демон. – Я же работаю!

– Что значит – работаю? – всплеснул лапами кот. – А здесь у нас что – курорт? Я тебя, кажется, еще никуда не отпускал.

– Меня вызвали, – огрызнулся демон.

– Интересное дело выходит. А я получается, тут, по-вашему, в крестики-нолики играю?

– Говори, что тебе нужно, хвостатое чучело, только поскорее! Я чувствую флюиды другой воли.

– На себя посмотри, ворона-переросток! – фыркнул Пусик. – Но давай без оскорблений. Видите ли, мой друг, я историк…

При

этих словах место появления демона снова окуталось смрадным дымом, и он вновь растаял в воздухе.

– Нет, – возмутился дон Котофан, – это уже какое-то дремучее хамство. – Он бросился дорисовывать выгоревшую печать. – Я этого так не оставлю! Тоже мне, гордый демон, дух изгнанья!

И спустя пару мгновений обитатель адских чертогов, яростно царапая пол когтями, вновь стоял перед ненаглядным пособием.

– Не вынуждайте меня прибегнуть к крайним мерам! – пригрозил профессор. – Вы еще не знаете, с кем я знаком.

– Говори уже, заклинатель, – взмолился Форкалар, вращая глазами. – Но прошу тебя, покороче. Чужая воля нещадно тянет меня!

– Ничего, потянет и перестанет, возьми себя в руки. В конце концов, насколько мне известно, ты могущественный герцог и командир тридцати легионов, а не пьяная гимназистка перед сеновалом. Так вот, я историк и пишу монографию о том самом восстании, в котором вы принимали самое непосредственное участие.

Грохот, и демон опять исчез, оставляя после себя горячее желание проветрить и без того дырявое помещение.

– Э нет! – вошедший в раж котабальеро подкрутил длинный ус. – Давай обратно!

И демон снова появился, и опять пропал, и снова… И каждый раз копье в руке Ожье де Монсени поднималось и вновь опускалось, глаза вспыхивали адским пламенем и снова гасли. В конце концов тяжело дышащий адский герцог снова появился из собственной печати и устало оперся на свой устрашающий меч.

– Как же вы меня загоняли! – сквозь зубы процедил он. – Заклинатель, можно я сяду?

– Да-да, разумется, отдохните, – любезно позволил Мурзик. – Вы не беспокойтесь, я кратенько, в двух-трех абзацах.

Тут он разразился пламенной речью о неисследованности темы восстания ангелов с научной точки зрения, об отсутствии методологического (Господи, прости мне эти диковинные слова, надеюсь, в них нет ничего крамольного) подхода в художественных произведениях, касавшихся этой темы. Он вещал о том, как важно иметь свидетельства очевидцев, как говорится, из первых рук, о том, что плоды его исследований неоценимы для образованного человечества, да и всего разумного социума.

Демон слушал его, черные слезы текли по его смуглым щекам, но он кивал в такт словам, понимая, что на нем, должно быть, испытывают новое могущественное снотворное заклинание. Серо-черный кардинал распинался так около получаса, не сводя глаз с запертого в магической ограде предводителя тридцати легионов. Тот сидел все это время за нерушимой чертой, положив меч на колени, и уже слегка клевал носом, убаюканный звуками профессорских речей.

– Кажется, сработало, – подытожил дон Котофан, глядя на расслабленного демона. Измотанный представитель

адского генералитета уже начинал похрапывать, отчего стены недоразваленной башни мелко дрожали, грозя обрушить свод. – Эй, эй, – агент 013 хлопнул лапами, – рота, подъем!

Хлопок вышел негромкий, однако демону этого было вполне достаточно. Он вздрогнул, открыл глаза и устремил огненный взгляд на заклинателя.

– Если вы что-то упустили, могу повторить, – пообещал довольный произведенным эффектом профессор.

– Нет-нет, я все услышал, – извиняющимся тоном ответил Форкалар. – Сожалею, однако ничем не могу помочь тебе. Каждый из нашего воинства несет печать молчания на устах своих. Так заповедано Господом в час, когда мы были низвергнуты с небес в тартарары.

– Да? Печально. Действительно, очень жаль. Тогда не смею тебя больше задерживать.

– Я свободен? – недоверчиво переспросил аристократ преисподней.

– В каком-то смысле этого слова – да. Но если подойти к вопросу философски…

Форкалар так и не узнал в тот день, чем хорош был философский подход к данному вопросу, ибо со змеиным шипением втянулся в многократно наведенные черты печати, убрав за собой даже серный запах.

– Что ж, очень любезно с его стороны, – кот вытащил из лежавшего на столе мориона нейтрализатор и засунул его за пояс. Что и говорить, хорошая штука в схватке на улице, и даже с мелким бесом. Но против могущественного адского герцога нейтрализатор – все равно что розги против миланской брони. А все же, глядишь, при неудачном повороте событий мог дать мгновение, достаточное, чтобы сигануть в окно. А может, и недостаточное…

– Время подводить итоги, – как всегда довольный собой, произнес он, – собирать разбросанные сапоги и, конечно, доить курицу, несущую золотые яйца!

Глава 25

Вот так, мои почтеннейшие читатели, как я прежде уже говорил, повествование неуклонно движется к концу. Лично меня это даже радует, ибо что может быть скучнее затянувшейся истории. Так, бывает, заезжие родичи приступают к рассказам о своих заботах, о незнакомых людях, желающих подчас чего-то странного. С утра до самой ночи долдонят свое, порождая лишь скуку да глухую зевоту. Впрочем, родни у меня и дома было негусто, и здесь нет, а дальней – так и подавно, бог миловал. А потому не стану томить вас долгим рассуждением, что было бы хорошо и что плохо, и лишь завершу рассказ, начатый прежде, ибо хуже скучной истории может быть только незаконченная.

Как известно, один Господь всеведущ, а человек неспособен одновременно видеть множество разных событий, происходящих вдали друг от друга. Впрочем, нет, это в наши славные тихие времена не мог, нынче-то вполне может. Но совершенно очевидно, рассказать одновременно о том, что делали все герои нашего маленького отряда в одно и то же время в разных местах, – абсолютно не представляется возможным. И потому, да простит меня Алина, лишь сейчас я приступаю к описанию ее подвига, конечно, не менее достойного, чем деяния Алекса и агента 013.