Ловчий в волчьей шкуре
Шрифт:
Едва развеялось заклятие, вызвавшее меня из волчьего мира в здешний, я, к ужасу охотников, вновь превратился в человека. И не просто в человека, а в прославленного ловчего замка Монсени. Вероятно, не писать бы мне этих строк, ибо среди вельмож, склонившихся надо мной, я с ужасом узнал лицо фра Кристобаля из Сент-Оноре, неподкупного борца с ересями, искоренителя колдовства и демонических козней, нашего савойского отца-инквизитора. Гореть бы мне на костре, когда бы на помощь не пришел Алекс, сопровождавший его высочество, доброго нашего
– Э-э-э! – взвился он, увидев, как слуги отца-инквизитора собираются вязать очередную жертву. – Это вот вам сейчас кто разрешил?
– Он арестован и подлежит суду инквизиции! – грозно хмурясь, возгласил фра Кристобаль. – Он злодей и оборотень!
– Хорошо, что вы это подметили, – кивнул маркиз де Караба. – Я думал, до вас это с ходу не дойдет. Заметьте, ваше преподобие, мне на сей подвиг хватило трех с половиной дней, из которых два Рене Сан-Лу работал во благо святого дела и под моим наблюдением. Если бы не его чистосердечные признания и неоценимая помощь, мне, возможно, не удалось бы спасти его высочество. Надеюсь, вы это понимаете? А потому отзовите своих заплечных дел подмастерий.
– Но вы не можете отрицать, что он оборотень! – настаивал аббат Сент-Оноре.
– И что с того? – Алекс в негодовании всплеснул руками. – Да будь он хоть сам Люцифер, это моя добыча, если не заметили, каждый тут подтвердит.
– Но я представляю инквизицию.
– Я ее тоже хорошо представляю. Но это совершеннейшим образом ничего не меняет. А я, если вдруг забыл назвать себя, – Командор благороднейшего ордена чуда Святой Девы Марии с волками. У нас, и это известно каждому, своя внутренняя иерархия орденских капелланов, и потому распоряжения духовного содержания я принимаю лишь от них и от святейшего Папы. К его святейшеству претензии есть? Нет! Я так и думал.
А стало быть, первое – вы мне не указ, второе – основной задачей нашего ордена является борьба с демонами, скрывающими облик под звериной, а порой – человеческой личиной. Этот, как вы совершенно правильно заметили, оборотень охотно сотрудничает со следствием, и я забираю его с собой. Третье – даже не пробуйте мне помешать.
Ваше высочество, полагаю, вы пожелаете изречь свою волю. Мало ли, что может всплыть интересного…
– Действительно, – не дожидаясь, пока Алекс разовьет свою мысль, вздохнул Филиберт. – Вам же меньше хлопот.
Отец-инквизитор вспыхнул и злобно отвернулся.
– Эй, убогие! – продолжал командовать Алекс. – Перестаньте человеку, то есть оборотню, веревками руки мозолить! У вас что же, вместо ушей морские ракушки, может, вы и сами нелюди?
Слуги инквизитора повиновались с явной неохотой, как псы, у которых отняли кость.
– Но если Рене не виновен и, более того, помогал вам, то кто же истинный враг? – поинтересовался расстроенный герцог.
– Неужто не догадываетесь?
– Представления не имею.
– Что ж, тогда, вероятно, в замке вас ожидает замечательное представление.
Предчувствия не обманули маркиза де Караба. Более того, превзошли все его ожидания. И не только его, но и всех, кто спустился вместе с Алексом в винный погреб. Ибо лаборатория некроманта, продемонстрированная вершителям здешних судеб, произвела на них хоть и сильное впечатление, но все же не такое, как надышавшийся винными парами мессир Констан де Монсени, извлеченный из бочки.
Пожалуй, единственным, кого вид рабочего стола заклинателя демонов привел в глубочайшее огорчение, был достопочтенный профессор.
– О господи! Что я натворил! Что они наделали! Какой ужас! – причитал он, обхватив голову лапами. – Я никогда не прощу себе, никогда!
– Что случилось, Пусик? – ворковала рядом довольная собой Алина. – Мы победили, дело закрыто, порок наказан, добродетель торжествует.
– О нет, для меня это праздник со слезами на глазах, – не унимался дон Котофан. – Сознание моего преступления разрывает сердце в клочья.
– Да что стряслось-то? Объясни толком.
Кот всхлипнул, глядя на принцессу, и обнял ее пушистыми лапами.
– Ты никому не расскажешь?
– Ну что ты! Строго между нами.
(Надеюсь, мои славные читатели, вы тоже не станете разглашать ужасную тайну светоча кошачьей премудрости.)
– Ты помнишь книгу, некогда принадлежавшую Карлу Великому, затем через барона Монморанси попавшую к Жилю де Ретцу, а от него к этому злополучному потомку?
– Конечно помню, – кивнула Алина.
– Так вот, намедни я поручил мышам, чтобы они уточнили, действительно ли граф намерен вызывать демона Форкалара. Если бы мы вызвали двух разных демонов, весь план рухнул бы в одночасье.
– Судя по тому, что все удалось, мыши дали утвердительный ответ.
– Верно. Так и было, – кивнул Пусик. – Однако это не все. Мыши донесли, что заклятие вызова этого демона, крайне своенравного, между прочим, имеет особое продолжение, окончательно сковывающее его волю. Если бы оно было использовано, мне не удалось бы отвлечь демона ни на минуту.
– Опасаясь этого, я попросил мышей несколько подпортить страницу с этим заклинанием. Они еще отказывались, говорили, что книга производит на них крайне отталкивающее впечатление. Но я оставался непреклонен, и они были вынуждены согласиться.
И вот сейчас я увидел, что они натворили. Немножечко подпортить заклинание? Ха! Они изгрызли фолиант так, что он похож на макет пещерного города со всеми его ходами и переходами. Стоит лишь перевернуть страницу – и все, – он всхлипнул. – Да, да, все пропало! Своими руками я погубил бесценнейший манускрипт, который хотел прихватить на Базу. Теперь же на память останется только это, – он кивнул на дорожную суму, из которой торчал корешок заботливо взятого из старой башни трактата.