Ловцы человеков
Шрифт:
– Если поступки наши привели к плохому, значит мы виновны в этом, неважно, хотели мы хорошего или плохого, – перебил он как-то вечером вдруг одну бабушку из этого же городка, рассказывавшую ему о том, что два сына ее уехали жить в другие области и от них, неблагодарных, уже не первый год нет ни слуху ни духу и никакой помощи дряхлеющей матери.
– Вы хотите, чтоб они раскаялись? – прямо спросил он. – Так напишите письмо – покайтесь сначала сами перед ними.
– В чем это я должна каяться?
– Разве не вы воспитали их такими?
– Я только хорошего всегда для них хотела!
– Вы показали им пример, что можно взять и забыть о близком человеке, как будто нет его. Ведь откуда-то они узнали
– Да… – лицо пожилой женщины напряглось, – у меня сестра младшая была, дочь она нагуляла смолоду совсем, потом замуж и не выходила, а умерла молодая. Дочь жива осталась, ее в детдом отдали, а после него она куда-то уехала и потерялась совсем.
– А почему же не взяли ее к себе?
– Так никто чужих детей ведь не брал! Разве принято такое было! Ребенка только затравят в школе «приемышем» и все! Государство–то для чего с его детскими домами!
– Идите, бабушка, я вам все сказал.
Игорь поднялся и ушел с веранды в дом. Часто сидевший рядом с ним Антон в очередной раз записал свои наблюдения в записную книжку, пошел следом за ним.
– Ну и какие наблюдения ты записал? – спросил он у Антона.
– Тут все учтено! – показал тот свои записи в расчерченной на листке таблице, которая снизу все дополнялась новыми строчками. – Вот полный перечень апробированных и экспериментально доказанных способов воздействия на человеческие экземпляры, коими вы владеете, ваша уникальность!
– Ну и?
– Так, первое… Положительное воздействие на страдающий недугом организм, толчок для коренных изменений в духе и теле. Причем все это – не наложением рук и чисткой кармы с экстазированием, а советом типа как Пушкин велел: «смиряй свой дух молитвом и постом» или «товарищ, верь, придет она». Правильно, все епитимью заслужили! А вот моментальное кодирование не идет, только я, грешный, сподобился по первому велению отвергнуть никотиноядие. Определение местонахождения родственников по портрету тоже не идет, увы. Дальше… Психотерапевтическое вмешательство в процесс миросозерания и жизнеосознания, предсказание критических моментов в будущем и указание на судьбоносные, как неожиданно оказывается, моменты прошлого – получается. Снятие порчи и любовный приворот – не пробовали. Воскрешение мертвых – тоже. Хотя надо бы во всем этом на кошках, что ли, потренироваться… В принципе, можно у калитки рекламный щит ставить «Лечу от всех болезней!»
– От всех не улетишь. Ты еще прейскурант на дверь не повесил?
– Нет, я его только составляю, как видишь. Да и его же надо сразу с указанием расценок вывешивать. А по ним у нас прикид не сделан. Бабке Лене вон суют кто денежку, кто банку тушенки, дабы воздействие «к житью» было – вот и вся плата. Кстати, меня про прейскурант этот подробно мужчинка один выспрашивал, когда я утром из твоего дома выходил. Я, говорит, к нему вечером зайду, после всех. Он и других доносительством заставлял заниматься. Целый день вертится здесь, всех выспрашивает. Похоже, ЦРУ уже в курсе, хотят тебя завербовать соблазнять премьер-министров женского пола в развивающихся странах Африки! Не соглашайся, скажи: СПИДа боюсь!
Мужчина, про которого говорил Антон, зашел поздно. Внешне он был на первый взгляд ничем не примечателен. Однако легкий и цепкий взгляд его выдавал человека энергичного, умеющего и ценить удовольствия жизни, и, с легкостью относясь к ее невзгодам, ждать момента, когда снова повезет.
– Здравствуйте! – сказал он Игорю легко и просто. – Я слышал, у вас есть то, что могло бы мне помочь. Я слышал, вы говорите с людьми?
Игорь молча пригласил его на веранду. Тот прошел, сел.
– Меня зовут Владимир. Я приехал издалека. Вы можете мне сказать, угрожает ли мне что-то в ближайшем будущем?
– Всем и всегда что-то угрожает. Но вам – не больше
– Вы, говорят, можете излечить даже от диабета?
– Я сам не знаю точно, что я могу. Но вы хотели меня спросить не об этом.
Лицо вошедшего выразило удивление и готовность к честному диалогу.
– Да, я хотел сделать вам конкретное предложение, – сказал он.
***
Москвич Владимир Снохин, узнавший от Сиворукова о провинциале с необычными способностями, приехавший к нему на встречу и целый день посвятивший сбору предварительной информации, жил по принципу «попасть в струю». Его всегда, сколько он себя помнил, преследовало ощущение, что кругом совершенно явно и неостановимо текут денежные реки. Что реки эти разбиваются на протоки, искрящиеся, звенящие струи, порой высыхающие среди песка жизни, порой туго набивающие водопадом чей-то карман. Что толпы одних людей, как неуютные скалистые острова, потоки эти обходят со всех сторон, бросая на них лишь брызги от величия своего, которые потом скатываются с этих скал до последней капли. Часть же других людей, словно камышовые плавни в устье великих рек, эти потоки щедро омывают и поят без конца и почти без особой причины. Разве что причиной можно назвать то, что люди эти, как растения, выросли в нужном месте и в нужное время, на благодатной почве, и путь для их роста был уже заранее расчищен этим же щедрым денежным потоком. И вечной целью этого человека был поиск этого потока, который бы поил именно его, вытекая их общей реки по проложенному его владельцем руслу в неприметный для других тихий и тенистый пруд, из которого уже никто другой не посмеет зачерпнуть…
Окончив учебу на излете советского времени, Владимир нашел довольно непыльную работу с приличной зарплатой. Все было спокойно. Потом налетела буря перемен, но для Владимира были скучны все эти бушующие страсти людей, которые сами не осознают, чего им надо и против чего они бунтуют. Но вот прошли годы, любимая им столица после грязи, неразберихи, очередей и рвачки из-за грошей стала становиться все чище и шумнее, глаза его земляков – все надменнее и упрямее, а шутки, над которыми смеются в концертных залах, – все тупее и безадреснее. Тогда он понял: на город снова направлены денежные реки, которые умывают его ежедневно и ежечасно. Россия представилась ему в виде чаши, в центре которой стоит Москва. Чаша, как виделось ему , все время углубляется, и остатки вина все быстрее стекают со стенок сосуда к его середине. Найти, оторвать от этих рек свой, именно свой ручеек, копать, расширять его русло! Эта мысль захватила его полностью, и получение мерно капающей зарплаты вдруг показалось ему делом совершенно не азартным и противным.
Он стал заниматься торговлей, наладил поставку фруктов с юга, завел пару небольших магазинчиков, которые потом обменял с доплатой на один крупный магазин. В целом ему везло. Рука его оказалась легкой для таких дел, дела шли в гору, денежный ручеек, текущий по прорытому им руслу, звенел все звонче.
А потом случились перемены в его личной жизни – он развелся и событие это поселило в него великую скуку, поедающую его дни. Да, деньги есть, но жизнь стала бессмысленной во всех ее проявлениях, и даже бизнес стал ему скучен. Он продал свой магазин и на несколько недель отправился в поездку. Ехал по стране, куда хотел, сворачивал наобум, не имея четкого маршрута, словно убегая от одолевающей его скуки и стараясь победить ее всеми неожиданностями своего пути.