Ловцы душ
Шрифт:
Но Жрец смотрел с восхищением, как на свое творение.
– Ты подобна рассвету, после долгой ночи вливающему свет в холодную тьму. Айя...
Он встал за моей спиной, обнял за плечи, я смотрела на нас двоих и думала: "Не было в мире столь разных, столь далеких друг от друга души, незримо связанных воедино".
Он словно прочел мои мысли, погрустнел и сказал:
– Я все решу. Воля богов священна, но иногда и они ошибаются...
– Не впускай в свое сердце сомнения, повелитель,- ответила я.
– Они убивают веру.
– Я верю в то, что Орис услышит меня.
– Я увидела, как изменился его взгляд, и поежилась, будто
В день праздника меня разбудила музыка. Она доносилась с площади. Люди готовились веселиться, а сам праздник должен растянуться на многие дни. Я посмотрела на приготовленный для вечера наряд и вздохнула. Может, боги будут милостивы, и разведут наши с незнакомцем пути?
Весь день слуги занимались мной - сначала заполнили купальню свежей водой и добавили благоухающих масел в нее. Я долго нежилась в рукотворном водоеме, плескалась и терпеливо подставляла тело под умелые руки служанок, отмывших меня до скрипа. Они сплели мои волосы в затейливые косы, перетянули их золотыми нитями и бусами. Лоб захолодил тонкий изящный обруч, руки стянуло браслетами, на шею тяжело легло ожерелье со знаком Огня на массивной вязи. Символ Ориса, как напоминание о том, кому я принадлежу - рабыня, вещь, собственность. Ласковой шелковой волной скользнуло по телу платье, обтянуло грудь, упало до самого пола сияющим великолепием.
Слуги не скрывали восхищения, склонились в почтительном поклоне. Кетцаль, войдя в зал, шутливо прикрыл лицо руками:
– О, я ослеп! Айя, ты отражение солнца!
Я улыбнулась, на сердце потеплело: как же красив мой господин, особенно когда в глазах его плещется радость.
Мои надежды осуществились - город лег моих ног, и я вошла в него завоевательницей - рядом с Кетцалем. Теперь я поняла величие Жреца: перед ним склонялись все - от торговца до нищего, стражи вытягивались, поднимая сверкающие мечи, самые смелые из горожан подбегали к нему, целовали милостиво протянутую руку. Мускулистые рабы храма плавно и умело несли носилки, на которых восседал Жрец и я - у него в ногах. На меня зеваки смотрели, раскрыв рты. Кетцаль довольно щурился, поглядывая сверху вниз на восхищенных горожан. Кричальники бежали впереди нас, возвещая, что Великий Жрец Кетцаль-ото изволит следовать во Дворец Правителя. А я любовалась городом. Он предстал передо мной во всем своем великолепии - украшенный к празднику, звучащий переливающейся на все лады музыкой и нежными голосами уличных певцов. Танцовщицы выгибали стройные станы, звенели браслетами, вскидывали тонкие руки. Мелькали пестрые платья, благоухали цветы, щедро расставленные в больших каменных чашах, обвившие каменные стены домов, разбросанные по каменной дороге. Дух праздника захватил и меня, сердце наполнилось радостью, ноги готовы были хоть тотчас сорваться в пляс.
К Дворцу вела широкая величественная лестница, уходящая далеко вверх. Рабы легко несли носилки, а я дрожала от волнения. Наконец, мы достигли верхней площадки перед Дворцовыми вратами, открытыми в честь празднества.
Если есть на земле сооружение совершеннее Дворца Правителя, то от одного взгляда на него можно умереть. Я мельком взглянула на Кетцаля: неужели он ничего не чувствует? Стены Дворца, сложенные из валунов, ровнехоньких, будто братья-близнецы, сочились магией. Не руки людей складывали это строение, камни управлялись волей Иного. Хранители... Их дух здесь был особенно силен. Когда-то это был их дом.
Мы сошли с носилок и вдвоем вошли в распахнутые двери.
Я задохнулась от хлынувшего со всех сторон света. Он отражался от стен, роскошных кованых светильников, покрытых бронзовыми пластинами колонн, нарядов знати. И жемчужиной этого пиршества роскоши стал трон, стоящий на возвышении в конце зала.
Мы чинно шли между склонившимися в поклоне рядами знатных горожан, советников и торговцев, мореходов и воинских глав. Мужчины разглядывали меня, как великое чудо, женщины вздыхали при взгляде на Кетцаля, и завистливо выгибали губы в мою сторону.
"Да, мы красивая пара,- подумалось мне, - но он не мой кац, и не станет им. Позавидовал ли кто-нибудь моей участи, зная, что жизнь моя уже предназначена Орису?"
Трон Правителя пустовал. Кетцаль уверенно повел меня к приготовленному для нас месту. И снова я подумала о величии Жреца - не было никого, кто встал бы между ним и Правителем. Мы прибыли в числе последних гостей. Зал заполнился цветом знати, за спиной Кетцаля собрались жрецы, напротив, с другой стороны трона - воители, в тяжелых, начищенных до блеска, шлемах, нагрудниках с изображением раскрытого глаза - символом власти Правителя Тимнеона.
Я, оглядев толпу, успокоилась. Того, с кем я встречалась, здесь не было. Ни среди слуг, ни среди гостей. Волнение понемногу отпустило, я стала отвечать на улыбки Жреца и выпрямила спину.
Под перестук тампасов в зал вбежали танцовщики - праздник начался. Зазвучала музыка, и певцы затянули посвящение правящей семье с пожеланием всех благ. Юноши и девушки в легких одеждах исполняли танец с таким жаром, что даже те, кто стояли здесь уже несколько часов, оживились, раскраснелись, принялись подбадривать плясунов криками. Я увлеклась созерцанием красочного действа. Его хорошо придумали - в руках девушек распускались, как цветы, разноцветные ленты, а юноши легко подхватывали и кружили легких, как пух, красавиц. Под конец танца искусники подбросили вверх горсти золотой пыли, и она под восхищенные вздохи наблюдателей заискрилась в розовом закатном свете.
Музыка стихла, танцовщики упали на колени и склонились до земли. Наступила тишина. Из дверей вышел главный кричальник - седой осанистый старец и провозгласил:
– Правитель и Владетель Божественного Атла и присоединенных земель севера и юга, восхода и заката, суши и вод, недр и высот, Сиятельный Тимнеон...
Все согнулись в поклоне.
Раздались гулкие шаги. Я стояла, не поднимая головы, а самой безумно хотелось скорее взглянуть на того, чей лик так близко могли наблюдать только избранные. Шаги приближались. Передо мной, опустив голову, стоял Жрец, заслоняя вид на трон, так что увидела я только ноги властителя.
– Я приветствую достойнейших из достойных, пришедших разделить с нами радость обретения нашей нареченной катцемаа...
Я покачнулась и едва не упала. Дыхание замерло в горле, кровь отлила от лица. Этот голос... Не веря, не желая признавать свои догадки, медленно подняла голову, заглянула через плечо Кетцаля.
Он не видел меня. Царственный, прямой, словно высеченный из камня, сидел на троне, в богатом облачении, ставший враз старше и внушительнее. Жесткий взгляд из-под длинных ресниц, упрямый излом бровей, перехваченные широким плетеным причудливым обручем длинные волосы цвета лунного молока...