Ловец бабочек

Лесина Екатерина

И пуговками.

Махонькими.

Шляпка-ведерко с лентами.

Сумочка на круглых ручках. Небось, такой и у соседки-торговки не найдется. Только несерьезно все это… сумочка-блузка-кружавчики с пуговками.

Дело есть.

И с этим делом надо разобраться как можно быстрей, а не думать о всяких… князьях.

Катарина спускалась быстро, почти бегом, и каблучки новых туфель – надо же, с размером угадали, Хелег подсказал? – звонко цокали по ступенькам. Колотилось сердце. А сумочка норовила выскользнуть.

Кто?

Харольд?

Спокойный. Рассудительный в том, что не касалось Катарины, которая самим своим существованием действовала на нервы. Запутавшийся в связи с секретаршей. Он не способен ее бросить, это понятно, иначе бросил бы… раньше, быть может, она и была красива, но давно… нет, тот, другой, не позволил бы себя шантажировать…

…не так… она думает, но неправильно.

Как дядя Петер учил?

Поставить себя на его место. Понять, что ему нужно…

…что ему нужно? Хороший вопрос. Очень хороший. И ответа на него у Катарины нет. Зачем это все? Кричковец убивал, здесь нет сомнений. А тот другой? Который слал письма… а ведь графологическую экспертизу не провели. Катарина писала заявку, но Харольд от нее отмахнулся, сказал, что некогда ему глупостями…

…не глупость.

…почему тогда отказ? Не потому ли, что экспертиза показала бы несовпадение почерка? Сходство имелось, да… на первый взгляд… взгляд бы обмануло, но никак не эксперта…

…Баранчиков… тихий, слабый, безвольный даже…

…ни на что не способный…

…опасный человек, потому что теперь вся его неспособность кажется лишь маской. Он выжил в детском доме. И как-то сумел на службу поступить, а значит, есть и характер, и сила воли… и почему он притворяется тогда? И давно притворяется… годами… сроднился со своею маской?

…ее и вправду ждали.

«Серебряный призрак». И Хелег рядом.

Такой родной.

Такой…

Щемящее нежное чувство сдавило сердце. Не нужен ей никакой князь, ведь у нее есть Хелег и он замечателен. И все-то у них сладится. Катарина закончит это дело. Найдет ублюдка, который затеял игру с чужими жизнями. Ее наградят… быть может, наградят. А если и не наградят, то плевать.

А потом они с Хелегом отправятся в Храм.

Тихая церемония.

Тихий ужин для двоих… и это будет правильно. А те недавние мысли, они суть обида, не более того. Обиды же – плохие советчики.

– Ты выглядишь серо, - сказал Хелег, открывая дверцу. – Садись.

И недавняя мечта, такая по-девичьи глупая с розовой отдушкой, разлетелась на осколки.

– Я поведу.

– Катарина…

– Это ведь мой автомобиль?

Он позволил недовольству проявиться. И на мгновенье будто холоднее стало. Ветер скользнул под плотную ткань жакета.

– Раньше ты не была столь упряма. Осторожней, Катарина… твое положение не такое уж надежное, как тебе кажется…

Предупреждение.

И

кривоватая усмешка, которая ему совершенно не идет.

Не надо думать о нем. И о своем положении, которое и вправду ненадежно. И вообще ни о чем, кроме дела. Или вот «Призрака», который действительно был рад видеть Катарину.

Нежно зарокотал мотор.

…тот, другой, он ведь не убивал сам. Или убивал? Нет, почему-то Катарине казалось, что нет… смерть – слишком просто для него. Да и те девочки-жертвы, бабочки несчастные… вряд ли были интересны… нет, ему другое нужно.

Что?

Боль? Нет, боль требовалась Кричковцу. А вот тот другой… власть? Абсолютная власть… Учитель? Да, верно, это его суть… он создал Кричковца. Он позволил зверю внутри его раскрыться. Он, надо полагать, вывел его на первую охоту… и он присутствовал… первый раз – всенепременно, а дальше… дальше ему стало не интересно?

– У тебя слишком серьезное выражение лица, - Хелег нарушил молчание, и Катарина вздрогнула. – Если ты боишься вести, то…

– Не боюсь. Я просто задумалась.

– О чем?

– О деле.

Хелег скривился. И повернувшись к окну, произнес:

– Не понимаю, почему его просто-напросто не отдадут нам… мы бы эту сволочь быстро…

Светало.

Рассветы Катарина не любила, особенно осенние, были те блеклы и невыразительны. Небо, словно простуженное, бледнело, потом наливалось лихорадочным жаром, в котором и проступал смазанный расплывчатый солнечный круг.

– Налево… и не держись ты за руль обеими руками, будто в первый раз увидела. Я к слову, был уверен, что водишь ты лучше.

Катарина мысленно хмыкнула. Надо же, а ведь еще с четверть часа тому она всерьез задумывалась о замужестве. Морок, не иначе.

– Не самая лучшая идея, выдать машину тебе, - произнес Хелег брюзгливо. – Знаешь, какая на них очередь?

Катарина примерно представляла.

И поежилась.

Наверняка, кроме Хелега хватало недовольных.

– А сама эта затея… соблазнить… Хельма ради, кого ты способна соблазнить? – он фыркнул.

Обидно.

В самом деле обидно.

Нет, Катарина не собиралась… но все равно ведь… и получается, что как женщина, она ему не интересна…

– Вот только не дуйся, не надо истерик устраивать, - Хелег смотрел в окно, на небо, на котором проступали уже алые пятна.

– Я не собиралась.

А голос предательски дрогнул.

– Это хорошо… все-таки отчасти я виноват… отозвался о тебе, как о человеке взвешенном. Разумном.

– Благодарю.

Сухо прозвучало.

…дядя Петер говорил, что немало их будет, готовых растоптать самолюбие Катарины, и не только самолюбие, но ее саму, целиком, наглую, дерзнувшую сунуться в мужской мир, решившей, будто по плечу ей равняться…