Ловец бабочек
Шрифт:
Рекомый хлеб держал главный доктор.
От прямо на руках и держал, благоразумно руки укрывши расшитым полотенчиком. И поклонился с перегибом, залихватски блеснув лысиной. Солонку вот едва не уронил.
– Добро пожаловать! – громко так сказал он, на радость окрестному воронью.
– И вам доброго утречка, - Себастьян спешился и, оглядевшись, кинул поводья старшей медсестре, которой должность позволила любопытство свое реализовать в практическую область. Медсестра, женщина лет весомых и немалого авторитету,
Королевство Познаньское было…
Было и все тут.
Катарина старалась не слишком-то глазеть по сторонам, хотя, говоря по правде, глазеть было особо и не на что. Ни тебе ужасающей картины разрухи, ни удивительных богатств, поля вот только ровными квадратами. Дорога.
Город.
Голуби. Мальчишки.
Дома невысокие, какие-то неухоженные, быстро остались позади, сменившись вдруг аккуратными будто пряничными строениями. Белые стены. Крыши черепитчатые. Стража каминных труб.
Заборы.
Палисаднички.
Мостовая. Столпы фонарей. Магазинчики светлые с витринными стеклами, за которыми что-то да было, но что – из автомобиля не разглядишь. По мостовым прогуливались дамочки виду самого бездельного, кто с детьми, кто с собачками, кто сам по себе, без сопровождения и цели. И на угнетенных женщин королевства, в помощь которым Катарина с прошлой зарплаты отдала полтора талера – все скидывались по талеру, но с нее взяли больше, солидарности женской ради – они нисколько не походили.
Значит, угнетатели.
И если остановиться, выйти из машины, заглянуть в лица, то Катарина несомненно увидит на лицах этих дамочек печать порока… наверное.
А потом дорога дала круг и вывела на площадь.
Круглую такую площадь.
С каштанами.
И с фонтаном, из которого поднимался серый постамент, а на нем уж стоял конь со всадником. И конь, и всадник были одинаково горделивы, а еще почему-то весьма походили на князя. Или ей казалось? Додумать она не успела, поскольку всадник, не медный, а живой, осадил зверюгу – конь у князя был знатный – и соизволил-таки оглянуться.
А Катарина уж начала думать, что ему все равно, едет она или потерялась по дороге.
И тут из здания – помпезного такого строения с совершенно нефункциональными колоннами и портиком, на котором возлежала особа легкомысленного вида – показался примечательного виду господин. Был он высок. Тучен. Обряжен в сюртук из рыжего сукна. В петлице виднелся букетик подвяленных незабудок. На круглой голове, какой-то чересчур уж гладкой, чудесным образом держались очочки в тонкой оправе. И цепочка их свисала до покатого плечика.
В руках господин держал белое полотенце с вышивкой, на котором возвышался горб каравая.
За господином,
– Добро пожаловать! – воскликнул господин, кланяясь с немалым подобострастием, на что князь сквозь зубы процедил:
– И вам доброго утречка…
И поводья кинул.
Катарина велела себе не отвлекаться. В конце концов, чего еще от князя ждать?
– Добрый день, - сказала она и скромно отщипнула крошку от хлебного круга, очень надеясь, что этого будет достаточно.
И что хлеб не отравлен.
Если подумать, то к чему травить обыкновенного следователя? Пусть и старшего.
Женщина с конем одарила Катарину неприязненным взглядом, будто бы это Катарина была виновата, что у их князя с манерами плохо. Или скорее уж он не считает нужным демонстрировать сии манеры к тем, кто стоит ниже его по социальной лестнице.
Типичный угнетатель.
Меж тем типичный угнетатель, вряд ли догадываясь о подобных мыслях, щелкнул себя хвостом по сапогу и соизволил подать Катарине руку.
Руку она пожала.
Хотя, конечно, судя по странному выражению лица господина с караваем, ждали от нее другого. Ну и плевать. Она не местная барышня, которую за ручку выгуливать полагается и то, верно, оттого, что поводки на барышень цеплять не принято. А было бы принято…
– Знакомьтесь, - князь оскалился.
Зубы у него хорошие.
Белые. Ровные. Клыки чуть выделяются…
А вот у Хелега желтеть начали, хотя он и не курит.
– …пан Савойски, главный врач… и панна Куркулева, старшая медсестра…
Панна Куркулева меж тем сунула поводья дворнику, который появился непонятно откуда, а после и исчез вместе с конем.
– …которой, видимо, заняться больше нечем. Как и пану Савойскому…
– Помилуйте, пан Себастьян, - каравай переехал к панне Куркулевой, которая повернула его отщипанной стороной к себе и нахмурилась еще сильней. То ли Катарина много отщипнула, то ли мало – не понятно, но неприязнь этой женщины ощущалась физически.
Или не в каравае дело?
– Нам было велено оказывать всяческое содействие…
– Оказывайте, - князь стянул перчатки. – Содействие – это хорошо, это просто-таки замечательно… а вот балаганы ни к чему…
…панна Куркулева разглядывала хольмскую девку, испытывая преогромнейшее желание ухватить ту за патлы да хорошенько оттаскать, исключительно вразумления ради. Ишь ты… заявилась.
И не просто так заявилась…
…глазищами зыркает. Явно подозревает, но что…
…а сама-то, сама… разоделась, стыдобища… ни рожи, ни кожи, и с виду… в приличный дом пускать такое неможно. Кафтанчик серенький с виду как будто тесен, вон, пуговички блестят, и не просто так, надо думать, а внимание привлекаючи. Не к пуговичкам, само собою.