Ловец бабочек
Шрифт:
Неприятный.
– Младший дознаватель Хелег Ксилов, - наконец, соизволил представится он, и вместо руки – руку Себастьянову он проигнорировал – протянул красную книжицу. Развернул. Ткнул Себастьяну в нос и убрал.
Младший.
Старшего он не заслужил? И получается, что дело не столь важное, как представлялось. Или Себастьян чего-то не понимает.
– Я привез ваши документы, - из-под полы серого дрянного пиджака, из-за которого плечи младшего дознавателя казались непропорционально широкими, а талия – неестественно
Он перечислял документы сухим тоном, и Себастьяну становилось скучно.
Более того, толщина конверта и обилие бумаг, в нем сложенных, навевали тоску. А потому он переключил внимание на девушку, которая стояла в стороне тихо, но меж тем без малейшего стеснения разглядывала самого Себастьяна.
Невысокая.
Крепко сбитая. А лица не видно. Только светлые кудряшки из-под шляпки торчат.
– Катарина Оложевич, - наконец, младший дознаватель соизволил обратить внимание на спутницу. – Старший следователь.
Себастьяну в какой-то миг почудилось, что он ослышался.
– Надеюсь, ваше сотрудничество и вправду будет… плодотворно…
Катарина смотрела.
И смотрела.
И еще смотрела… не потому, что воевода – какой из подобного хлыща воевода? – был хорош. Скорее… уж лучше на него смотреть, чем взгляд отводить. Так поступают виноватые, а она, Катарина, ни в чем не виновата.
И вообще, врага надо в лицо знать.
А он враг?
Катарина пока не знала. Не друг, определенно. У нее никогда особо друзей не было. Характер не тот. Обстоятельства. Интересы. И вообще, дядя Петер говорил, что друзья – это слабость, а Катарина не может позволить себе слабостей.
Потому спину выпрямить.
Плечи развернуть. Говорят, в королевстве все дамы благородного положения корсеты носят, чтобы за осанкой не следить. Удобно, наверное, зашнуровался и выкинул из головы. А в Хольме корсетов нет.
Стало вдруг обидно.
Не только корсетов… и костюмчик этот, светлый, непрактичный совершенно, в Хольме не купить, даже, наверное, в столице… не шьют такие… почему? Спроса нет? В Хольме люди практичны. Кто станет выбрасывать месячную зарплату за маркий костюм?
Для верховой езды, небось.
Специальный.
Подумалось об этом с какой-то непонятной злостью, которую Катарина в себе придушила. В конце концов, князь не виноват, что ему не повезло аристократом родиться. У него, наверное, костюмов таких штуки три будет. Или даже четыре. А еще другие… всякие…
И сапог не одна пара.
А если безотносительно костюма, дядя Петер отвесил бы ей хорошую затрещину, шмоточницей обозвал бы, которая за вещами главного не видит. Что в нем главное? Хвост? Хвост, к счастью, не вызвал омерзения, как Катарина опасалась. Каким-то непонятным ей самой образом этот самый хвост являлся гармоничным… дополнением? Продолжением?
И кроме хвоста если, то… обыкновенный.
Тощий, что щепка. Смугловатый. Вот Хелег, тот светлый, даже летом.
…летом они ездили в Беловодск. Хелег снял дом у самого моря. И кусок каменистого одичавшего пляжа принадлежал лишь им.
Хорошее было время.
И Хелег, растративши свою обычную серьезность, даже шутил иногда. А еще выбирался на солнце. Расстилал старое покрывало. Ложился и лежал часами, порой и задремывал. Катарина в первый же день обгорела, а его тонкая полупрозрачная кожа оказалась нечувствительна ни к загару, ни к солнцу вообще…
…у князя природная смуглота, с загаром ничего общего не имеющая.
Волосы темные.
Длинные.
В королевстве так принято, чтобы мужчины с длинными ходили? Или это очередной аристократический выверт? С длинными неудобно. Возни много. Катарина и свои короче бы обрезала, если б приличия позволяли.
Держится спокойно.
Свободно.
И Хелега не боится. Ладно страх, но опасений и то нет, а ведь Особого отдела опасаются даже те, кто ни в чем не виновен… или он просто не понял, откуда Хелег?
Или…
Катарина задумалась и почти пропустила момент, когда Хелег соизволил-таки представить ее.
…старший следователь.
…красиво звучит.
…и плевать, что старшего ей дали только пару дней как, скорее всего для солидности, а то ведь подсунь обычного следователя, и воевода оскорбится. Аристократа, говорят, вообще оскорбить легко. И взгляд переменился. Был расслабленный, с ленцой такой, будто бы все, происходившее на мосту, князя интересовало постольку-поскольку.
А стоило сказать…
…подобрался.
И смеется?
Нет, не вслух, но Катарина достаточно долго проработала с мужчинами, чтобы понять – смеется. И не верит. Конечно… женщина и следователь… и Хелег доволен, только не понятно, чем.
– Бесконечно рад, прекрасная панна…
– Панночка, - поправил Хелег.
– Великолепно… панночка, - князь шагнул и вдруг оказался рядом.
И руку взял.
И склонился, поднося к губам… и… нет, смущения Катарина не испытала, скорее недоумение. А потом представила, как этот самый князь ей на глазах у коллег ручки целует. И что эти коллеги после такого о Катарине думать станут… и захотелось треснуть по макушке.
Чем-нибудь тяжелым.
Она следователь, а не какая-то там панночка, и в лобызаниях не нуждается.
Рот было открыла, но наткнулась на изучающий взгляд князя. Нарочно? Да что за день сегодня такой? Все из равновесия душевного вывести норовят.
– Что ж, об остальном, надеюсь, вы договоритесь… - Хелег отер руки платочком. По виду его нельзя было понять, доволен он встречей или вовсе даже наоборот. – В моем присутствии больше нет необходимости.
А это не вопрос.
Утверждение.