Ловец бабочек

Лесина Екатерина

– Так… как знать… оно у них завсегда опаздывает.

Он пожал плечами.

– Может, вы того… к нам… у нас самовару поставили? Чаек горячий…

Чаек, наверное, был бы не лишним, тем паче горячий, ибо утро нынешнее каким-то совсем уж морозливым выдалось. Да Себастьян отказался. Настроение не то.

Взяв жеребца под уздцы – желтые зубы скотины клацнули в опасной близости к рукам – Себастьян направился к мосту. Шел он неторопливо, позволяя солдатам на той стороне разглядеть себя…

…а ведь могут пристрелить.

…и

скажут, что спровоцировал.

…а если с самого начала это все ничто иное, как провокация… кому-то надоел князь Вевельский… неугоден стал… он всегда неугоден был, а теперь, когда замаячило в перспективе воеводское кресло в Познаньске, и вовсе ненавистен…

Шаг.

И еще.

Жеребец, скотина этакая, ступает мягким кошачьим шагом.

…нет, слишком все это масштабно… убийство… голова… Тайная канцелярия… эти, захоти избавиться, попросту удавят. Или иное представление организуют, попроще…

А вот и мост.

Темный.

Дерево под ногами скрипит. Мнится – проседает. И всякая дурь в голову лезет. Хаживали по мосту этому нечасто, чинили редко… а средь сторожевых заклятий навряд ли нашлось место тем, которые оберегают древесину от гнили…

Сердце застучало.

И успокоилось. Задышалось вдруг легко и свободно.

Вот так, Себастьянушка… значит, не хватает тебе для полного счастья отнюдь не чинов, а вот так, чтобы мост и пристрелить могли… и как это называется?

Дурь.

Не иначе.

Он дошел до середины, безумно радуясь каждому шагу. Чувствуя на себе настороженные взгляды и не только человеческие. Небось, переступи он границу и…

Проклятая скотина замотала головой и отступила, потянула. Мол, не дурите, князь Вевельский, успеете еще под пулями прогуляться, смертушку свою за хвост потянуть. И вправду рановато ему в чертоги Вотановы. Еще и не примут, Он-то дураков не любит, а самому на пули напороться суть дурь, не иначе.

Себастьян остановился.

С одное стороны мост. И с другой… и возвращаться? Глупо. Вперед нельзя… и как быть?

– Как быть? – поинтересовался он у коня, в лиловых глазах которого прочел все, что скотина о нем, человеке, условно разумном существе, думало.

Понятно.

Ничего хорошего.

Себастьян перекинул поводья через ограду, закрутив простым узлом. И сам сел. Сидеть на холодном дереве, конечно, идея не лучшая, но вид реки, темной, тягучей, будто воды ее вовсе не воды, а деготь, завораживал.

…Хольм.

…страна мертвого Бога, чье незримое дыхание однажды опалило Себастьяна.

…и пусть та встреча, даже не встреча, а так случайность, произошла давно, но не стоит думать, что все забыто… и теперь мертвецы…

…женщина, которую опознать так и не удалось, да и как опознаешь, без головы-то?

…а ведь она не из простых. Ручки чистенькие, ухоженные. Кожа мягкая и белая. Ноготки подпилены, значит, следила за собой.

…шелковое белье, обнаруженное в мастерской.

…платье с перламутровыми

пуговицами. И вновь же, кто шил? Или приезжая? Но ни в одной гостинице о пропаже постоялицы не сообщали. Да ладно, гостиницы, но… молодая и по всему состоятельная дама вряд ли бы путешествовала без сопровождения, если, конечно, не из тех, которые молодостью и красотой состояние зарабатывают. И Себастьян подумал бы, все ж натура его испорченная не особо верила в чистоту души, но доктор утверждал, что покойница девицей была…

…почему не сообщили?

…родственники?

…друзья?

…хоть кто-то должен был бы наличествовать.

…а сам художник, который, как выяснилось, и вправду контрабандой пробавлялся? В мастерской же нашли с полдюжины тайников, правда, только один с содержимым, и содержимое это заставило Себастьяна поморщится, а вот ведьмака взбодрило.

…мышиные хвосты белотравицы, без которой приличного приворотного не сварить. Мелкий костяной жемчуг, что собирают в подземельях храмов, тех, ныне запрещенных и еще какие-то будто нитки, а на деле – русалий волос. Тоже трава, на сей раз для зелий бодрящих, и само собою, запрещенных.

…а что если девица пришла с той, с Хольмской, стороны?

…засланная пташка и тогда понятно, что о пропаже не заявили: или некому, или связной, который должен был бы помочь ей, не желает привлекать внимания. Тоже понятно… и не понятно. Убили их из-за связи с Хольмом?

Возможно.

Но не только… слишком уж личное получается.

По делу убивают тихо и зачастую стараясь представить убийство несчастным случаем, а тут столько помпы… голова отрезанная… ему посланная… и будто бы мало одной головы, так еще и портрет Себастьянов над убиенной девицей… представление.

И вызов.

Он сам не заметил, как задремал. Очнулся не от холода, но от вежливого покашливания. И вынырнув из сна резко, Себастьян позволил себе несколько мгновений с закрытыми глазами.

Двое.

Стоят близко… слишком близко… и тот, который ближе, специально подошел…

– Доброго дня, - Себастьян навесил улыбку и ногами помотал. – Никогда тут прежде не бывал. Река всегда такая черная? Или по особому случаю?

Он поднял голову.

И рукой заслонился от солнца.

Так и есть, двое. Один высокий. Второй… вторая… юбка неприлично короткая и шляпка… секретаря взял, что ли? А отвечать не спешат. Думают.

Себастьян все же поднялся и руку протянул.

– Себастьян, - представился он.

– Князь Вевельский, – уточнил высокий худой мужчина с костлявым лицом.

– Нет, это я князь Вевельский, - не удержался Себастьян.

Мужчина скривился.

Некрасив.

Даже странно, что настолько некрасив. Черты лица правильные, но какие-то… слишком уж правильные? Лоб слишком высок. Брови – тонки. Нос с горбинкой. Глаза серые, глубоко посаженные. А губы вот пухлые, как у девицы. И губу он покусывает, хмурится…