Ловец душ и навья невеста
Шрифт:
— Фифи! — с облегчением выдохнула она.
Собачка виляла всей задней частью тушки вместе с хвостом, выражая радость от их прихода, повизгивала, посвистывала, а потом кинулась к двери, выходящей на задний двор, и поскреблась.
— Какая умница, — умилилась Карна. Она быстро скинула ботинки, измаранные грязью до середины голенищ, и, пройдя через гостиную, открыла заднюю дверь. Собачка тут же выскочила наружу и облегченно засвистела.
Рихард подошел следом и обнял Карну сзади.
— Что ты делаешь? — воскликнула
— Расстегиваю твой плащ, — невозмутимо ответил он. Его пальцы ловко расправились с пуговицами, и Карна сбросила плащ ему на руки.
— Благодарю, — официальным тоном произнесла она.
— Рад услужить, — сказал он. — Может, окажешь ответную любезность?
Карна обернулась, и быстро отвела взгляд. Рихард успел повесить ее плащ и снять пальто, и теперь расстегивал рубашку.
— Ты вон и сам вполне справляешься с раздеванием, — буркнула она. — Даже с избытком.
Рихард бросил рубашку на диван. Вынул из-за пояса кинжал и пистолет и, открыв дубовую панель, спрятал их внутрь.
— Я про раны, — пояснил он. — Поможешь обработать?
— Ты сказал, там ерунда.
— Царапины, — кивнул он. — Но кто знает, какая зараза могла попасть с навьей чешуи.
Фифи вернулась в дом и прижалась к ноге Карны.
— Хорошо, — кивнула Карна, стараясь не смотреть на него. — У тебя есть что-нибудь обеззараживающее?
Рихард кивнул и, вынув из ее сумочки Гектора, пошел наверх. Карна взяла Фифи на руки и послушно отправилась следом.
Ловец открыл дверь в ее спальню и, отвечая на вопрос, который готов был сорваться с уст Карны, пояснил:
— Лекарства тут. И освещение лучше.
Лампа на потолке светила тускло, словно в ней тоже клубился туман. Толстый мотылек взметнулся и ударился о стекло плафона. Фифи привычно устроилась на одной из подушек, а Рихард тем временем поставил Гектора на полку у изголовья кровати, выдвинул ящик стола и достал пузырек с прозрачной жидкостью. Карна же взяла из шкафа чистый носовой платок.
— Присядь вот тут, — она указала на стол. Рихард послушно прислонился к краю стола, и Карна сразу пожалела, что выбрала это место. Здесь он целовал ее утром, а теперь они будто поменялись местами. Но уютнее от этого не стало. Ее руки слегка подрагивали, и вся она была, словно сжатая пружина. Кто знает, что тому виной? Может, просто переволновалась — уж чего-чего, а поводов было, хоть завались, а может, Рихард так влиял на нее. Его глаза следили за ней неотступно, и она чувствовала на себе его взгляд все время, пока брала платок, пока смачивала его лекарством.
— Брюки снимать? — насмешливо уточнил Рихард.
— Не надо, — буркнула Карна.
— А вдруг навь меня задела.
— Ты бы почувствовал. — Она прижала платок к царапинам, кровь на которых уже успела подсохнуть.
— А подуть?
— Потерпишь, — она промокнула следующую царапину, провела платком вдоль шрама. — Откуда
Пытливо заглянула ему в глаза, но Рихард не расщедрился на ответ, а вместо этого спросил сам:
— Как тебе «Вонючий козел»?
— Мне понравилось, — улыбнулась она, продолжая обрабатывать его царапины. — Место, конечно, злачное, но было интересно.
— Ты отлично вжилась в роль, — похвалил ее Рихард.
— Это и было ролью. Все словно происходило не со мной, — ответила Карна. — Я никак не могла оказаться в баре с таким названием! Моя жизнь была распланирована с самого рождения. Родители договорились поженить нас с Эдмоном, когда я только родилась. Это могло стать трагедией, но Эдмон был моим лучшим другом, и я не представляла рядом с собой никого другого. Мы должны были жить долго и счастливо...
Ловец не спеша откинул ее волосы с шеи, обхватил ее ладонью, и Карна решила, что он сейчас снова поцелует ее, и поняла, что дрожит, то ли от негодования, то ли от предвкушения, но Рихард попросил:
— Покажи мне воспоминание. Что-нибудь светлое и с Эдмоном.
Его пальцы гладили ее шею, а глаза смотрели внимательно и участливо, и Карна, выдохнув, кивнула.
Яркое солнце ослепило ее.
Она сидела на цветастом покрывале, постеленном на траве. Рядом стояла корзинка, из которой служанка доставала булочки и запотевшую бутыль с компотом. Смешение красок на лугу было таким буйным, словно небесный художник решил использовать всю свою палитру. На небе не было ни облака, и солнце жарило, как печка, но служанка предусмотрительно выбрала место в тени высокого дерева.
Карна увидела Эдмона издалека, приложила ладонь козырьком к глазам, чтобы не слишком щуриться. Он тоже шел с корзинкой, и она недовольно нахмурилась. Она ведь сказала, что возьмет все необходимое. Но когда он приблизился, нежно улыбнулась. Их помолвка состоялась всего пар недель назад, и роль невесты пока что была в новинку. Кажется, и Эдмон слегка смущался. Он поставил перед ней корзинку, присел и поцеловал протянутую ему руку.
— Не стоило беспокоиться, — все же заметила Карна, стараясь, чтобы недовольство не прорвалось в ее голосе. — Здесь уже есть все необходимое для пикника.
— Это подарок, — сказал Эдмон, посмотрев на нее, и у Карны перехватило дыхание. Пусть бы у их детей тоже были зеленые глаза. Такие же яркие и будто пронизанные солнечными искорками. Она откинула салфетку с корзинки, и лишь потом посмотрела вниз, и взвизгнула, забыв о взрослой роли невесты.
— Какой он…
— Толстый? — улыбнулся Эдмон.
Щенок, которого Карна вынула из корзинки, походил на плюшевого мишку. Коричневая шерстка с рыжеватыми подпалинами, крепкие толстые лапки, мокрый нос. Щенок недовольно закрутился в руках Карны, и она опустила его на землю. Тут же, проявив неожиданную прыть, щенок рванулся в траву.