Ловец душ и навья невеста
Шрифт:
Она врала себе достаточно долго, но сейчас устала. Хватит! Да, как раньше не будет. Эдмон мертв, родители тоже погибли, и прозвище «навья невеста» приклеилось к ней навсегда. В высшем обществе помнят даже мелкие происшествия, а уж фотографии из отеля «Звездное небо» были во всех газетах и журналах.
Но мужчине, который сейчас обнимает ее, — все равно. Вряд ли он ее любит, но она ему точно не безразлична. Он пытается заботиться о ней, как может, и защищает от нави и ее, и весь мир. А главное — у нее тоже есть к нему чувства. Пусть это лишь страсть, но целый год она была
Статус вдовы подразумевает, что она не девственна. Хранить невинность для следующего мужа, которого может и не быть? Или для монастыря?
Карна повернулась к красному лесу и взвела курок снова. Пуля просвистела мимо дерева, даже не чиркнув о сухую кору.
Рихард снова обнял ее, и она слегка откинулась назад, опираясь на крепкую мужскую грудь.
— Смотри в прицел, левый глаз закрой, нажимай на выдохе, — произнес он.
Она выстрелила еще раз, и пуля впилась в ствол. Карна довольно рассмеялась и, выдохнув, расстреляла всю обойму.
— Неплохо, — Рихард отпустил ее ладони и пошел к дереву.
Опустив пистолет, Карна смотрела вслед ловцу. Он двигался уверенно и спокойно, и его черный силуэт казался еще темнее на фоне красного леса. Облака стремительно неслись по небу, а земля будто уснула, разомлев под солнцем.
— Четыре из шести! — выкрикнул Рихард, подойдя к дереву. — Погляди, две попали в одно место!
Карна медленно пошла к нему.
Ловец переменил что-то глубоко у нее внутри. Может, его слова о том, что она не такая, какой считала себя всю жизнь, в самом деле правда? А может его поцелуи и ласки, далеко переходящие все приличия, разбудили в ней то, что должно было оставаться скрытым всю жизнь? Он была бы счастлива с Эдмоном. Это было бы спокойное светлое счастье, ничуть не похожее на те бурные эмоции, которые вызывал у нее ловец.
Будто нарочно Рихард снял рубашку, повесил ее на сук, а сам, подпрыгнув, ухватился обеими руками за ветку и стал подтягиваться — быстро и ритмично, будто это не составляло для него никакого труда. Мышцы на его спине выделились четче, и Карна поймала себя на желании прикоснуться к ним, погладить, снова ощутить на себе тяжесть его тела. Он целовал ее так, как никогда не делал Эдмон. Он видел все ее тайные желания, но это его нисколько не отвращало, напротив…
Может, с ним она тоже была бы счастлива? Совсем по-другому, конечно.
Она остановилась возле сухого дерева, где остались вмятины от пуль.
Рихард разжал ладони и спрыгнул.
— Рисуешься? — спросила она и провела пальцем по светлому шраму, изгибающемуся под его сердцем.
— Поддерживаю себя в форме, — ответил он. — Слабый ловец — мертвый ловец.
Карна шагнула к нему ближе и, обняв за шею и привстав на цыпочки, поцеловала. Ее ладони скользнули по широким плечам, царапнули крепкую грудь, ощутив колкие волоски. В одном он точно оказался прав: монастырь — не для нее. Сейчас — нет. Она сойдет с ума, если так и не узнает, каким Рихард окажется любовником. Иногда он пугал ее своим пылом, но сейчас будто переменился и стал гораздо нежнее, хотя она чувствовала едва сдерживаемую страсть — в его глазах,
Он отстранился, посмотрел ей в глаза, и Карна, почувствовав уже знакомое парение, мысленно ответила на невысказанный вопрос. Не нужна ей ни роспись в ратуше Рывни, ни следование условностям, ничего. Кроме мужчины, от поцелуев которого она вспыхивает, как свечка.
Глаза ловца слегка расширились, а брови приподнялись, когда он понял, что она согласна. Забрав у нее пистолет и быстро накинув рубашку, он схватил ее за руку и потащил к серебряному мосту, у которого от серебра было лишь название.
— Подожди! — воскликнула Карна. — А Шульц?
— Вот же… — Рихард проглотил ругательство, запустил руку в волосы, а потом обнял Карну и поцеловал так жадно, что у нее подкосились ноги. — Карна, ты не передумаешь?
Покраснев, она покачала головой.
— Так, жди меня тут, — приказал он. — Или нет, пойдем со мной, мало ли кто тут может шляться.
Он сгреб свое пальто с земли и встряхнул его, так что сухие травинки взметнулись в воздухе, а Карна отвела взгляд, чувствуя себя до ужаса неловко. Рихард подал ей шляпку, и она, надев ее, с облегчением опустила вуаль.
50.
Красный лес медленно переваривал особняк, судьбой которого озаботился Оберт Шульц: молодая поросль деревьев пробивалась между мраморными плитами ступеней, растопыривая ярко-алые листочки, вьющиеся плети цветов опутали некогда прекрасные статуи дев, стыдливо прикрывающих прелести узкими ладонями. Вокруг было тихо, и Карна осознала, что идет на цыпочках. Но сухой ковер листьев предательски шуршал при каждом ее шаге.
Потрескавшиеся стены дома зияли пустыми глазницами окон, из которых то там, то сям выглядывали красные ветки, а под крышей над главным входом висело осиное гнездо, в котором, к счастью, не угадывалось признаков жизни.
— И зачем, говоришь, этому Шульцу понадобился дом? — спросил ловец, остановившись напротив крыльца, ступени которого покосились и съехали.
— Он сам толком не знает, — ответила Карна, чувствуя облегчение от того, что их беседа свернула со щекотливой темы. — Он управляющий, а хозяин дома кто-то другой.
— Шульц не назвал имя?
— Нет. Возможно, хозяин решил продать эти земли, или просто хочет навестить бывшее фамильное гнездо.
Ловец поднял сухой сук и потыкал им в старое осиное гнездо. Оттуда высыпалась какая-то труха и несколько мертвых насекомых.
— Еще Оберт Шульц особо попросил проверить подвал, — спохватилась Карна.
Рихард кивнул и шагнул к ней, поставил корзинку с остатками снеди на край разбитого фонтана, дно которого выстелила жухлая трава.
— Поцелуй на удачу? — спросил он.
— Мы и так достаточно нацеловались, — отвернулась она, сердясь и на себя, и на Рихарда.
Сейчас ее согласие казалось ей постыдным и глупым. Она знает ловца всего-то неделю. Если бы мама была жива… А что бы сказал отец? А Эдмон?.. Лучше вообще об этом не думать. А Рихард ведет себя как ни в чем ни бывало. Разумеется, для него в этом нет ничего особенного. Он и по именам-то своих женщин не помнит.