Ловец тумана
Шрифт:
Смеховей приходит бесшумно, кладет под елкой подарки и скрывается, оставляя разлапистые следы из тающего снега – на земляном полу хижины или на роскошном файлиньском ковре – для него все равны. Скрывается в очаге, в жерле камина, за печной заслонкой. Выполнив свою миссию, пропадает до следующего года.
Видимо, в таком ряду мыслил себя и Мурин-Альбинский.
Установленная им Точка Перехода располагалась в камине заброшенного книжного хранилища, на самых нижних ярусах Хмарьевского кремля. Поблизости от Тронного Зала, подальше от людей.
Ряды пустых стеллажей и шкафов напомнили Северину его мнимую должность в Архиве, которую приходилось справлять все те дни, что они готовили свой Заговор.
Влезая в камин, морща нос от перемешанной с сажей густой пыли, настырно лезущей в ноздри, он напоследок окинул взглядом мертвую библиотеку. Прощаясь с той стороной Альтерры, что поразила его больше всего. Прощаясь с той стороной Хмарьевска, что больше всего ему полюбилась.
Оглянувшись напоследок, он сделал шаг вперед, навеки прощаясь со всей своей прежней жизнью.
3
Выходную позицию портала Мурин-Альбинский тоже устроил в полном соответствии с собственным чувством юмора.
Небольшой кабинет с продавленной кушеткой и застекленными шкафчиком, на полках которого стояли пустые склянки и пробирки. На стенах висели выцветшие анатомические плакаты. Все пребывало под толстым слоем пыли.
У Мурина-Альбинского было своеобразное чувство юмора. Уходя из Альтерры раздающим подарки стариком-Смеховеем, в Аррет он приходил добрым доктором.
По выложенному кафелем коридору они вышли в широкий холл. За высокими стрельчатыми окнами, от стекол которых остались лишь острые стеклянные осколки, напоминающие ощеренные зубы, завывал ветер.
Сквозняк носил по холлу клочья и свалявшиеся комки белого пуха, вроде тополиного. Тот самый белый пух, что так досаждал еще в Степи, на «Жаровне». Северин вовсе не удивился бы, узнав, что именно отсюда, из мира Аррет, и происходили эти зловредные семена.
Здесь царили сумерки, изредка перемежаемые зловещими алыми зарницами. Здесь царило запустение.
Вдоль стен выстроились припорошенные пылью и белым пухом пустые кресла. Стояли помятые металлические каталки на колесиках. Проржавевшие автоматы для продажи газет и напитков и навсегда умолкшая радиоточка.
Госпиталь, по видимому, давненько не принимал больных.
В пейзаже, что открылся Северину и его спутникам, когда они вышли на заваленные мусором ступени парадной лестницы, несомненно, было что-то болезненное.
Улица была запружена изъеденными коррозией автомобилями, сквозь тротуары проросли колючие кустарники. Многоэтажные здания, украшенные помпезной лепниной, слепо пялились черными провалами окон. Ветер с бренчанием гнал по мостовой одинокую консервную банку.
Когда-то этот город был красив и многолюден, теперь он был мертв.
Спутники Северина застыли, пораженные открывшейся картиной. Ничего подобного им видеть не приходилось. Но сам Северин
Это, в сущности, и была она, только не преображенная магическим пришествием, как это случилось с Альтеррой. «Эта» Земля прошла через горнило многочисленных катаклизмов. И даже небо здесь было какое-то больное, а клочковатые облака, подсвеченные алыми зарницами, походили на окровавленную вату.
Здесь даже воздух был другой – тяжелый, с металлическим привкусом. Назойливый белый пух заставил Северина и его спутников укрыть лица под шарфами и шейными платками.
Северин повел посохом, прислушался – не обычным слухом, но магическим, пробудившимся инстинктом мага, который с каждым днем, прошедшим с битвы в хмарьевских подземельях, все сильнее говорил в нем. Он будто бы открывал себя самого заново. Во многом помогал Циролис. Он был самый обычный человек, не колдун и не волшебник, но его знаниям и осведомленности позавидовал бы любой самый прожженный чародей. Непонятно было, как он умудряется удерживать весь этот груз знаний в своей плешивой голове.
Едва Циролис пришел в себя после своего чудесного освобождения из хмарьевских застенков и разгрома Мурина, как поспешил с визитом в гостиницу на углу Второй Хмелеварской и Ящерикова Поля. Принес Северину два свертка – один небольшой, а второй длинный и продолговатый, в человеческий рост. Северин, едва взглянув на него, почему-то подумал, что там удочки. «Нашел время звать на рыбалку».
Но оказалось, что Циролис принес ему серый плащ, расшитый знаками Ордена Равновесия – раскинувшим крылья соколом, и магический посох, навершие которого украшено было вырезанным из камня черепом. Все это оставил старику Дульф с просьбой передать, когда придет время и если не сможет передать сам.
Приноровиться к обращению с посохом Северину только предстояло. Что-то подсказал сам Циролис, ходячая энциклопедия, какие-то советы давал Шедди Краснолист, отучившийся в Академии в Бизантикуме и имеющий к тому же обширный боевой опыт.
А вот орденское одеяние Северину сразу пришлось впору.
Когда пришло время покидать Альтерру, Циролис явился на место сбора с внушительной сумкой через плечо.
– Там, куда мы направляемся, – сказал ему Северин, – нам понадобится оружие.
– Я знаю, – улыбнулся старичок. – Поэтому и постарался вооружиться, как следует.
Он похлопал морщинистой ладонью по своей раздутой сумке. Внутри были книги.
Северин и его спутники спустились по широким ступеням госпиталя, пошли вдоль улицы.
Город выглядел так, будто его долго и основательно бомбили с воздуха.
В квартале, через который они шли, здания сохранили свой первоначальный вид, но уже на третьем перекрестке по обе стороны от улицы начиналась причудливая мешанина арматуры и бетона. Развалины многоэтажных домов казались игрой природы, нагромождениями потемневших от дождей скал.