Ловушка для ангела
Шрифт:
— А, я и не думал, что ты такая разносторонняя, — сделал ей комплимент Антоха.
— Ты не прав — я равнобедренная! — расхохоталась Лиля, совсем не понимая остроты ситуации.
39
Потеряв своего единственного, пусть и двоюродного брата, Люся сломалась. Больше у неё не осталось никого из близких.
Семья Ильи? С его семьёй она почему — то никогда раньше не общалась? Конечно, в годы её работы у Темниковых, свободного времени у неё было не так уж много.
Нет не надо себе врать!
Игорёк тоже был под стать мамаше: Илье больше приходилось за сына краснеть, чем радоваться за него. Были даже приводы в милицию.
Люся и раньше не хотела соваться в их семейные дела, а теперь они стали ей совсем чужие.
Теперь подолгу, как потерянная, Люся бродила по огромной квартире Темниковых, осиротевшей без хозяев и ставшей чужой и ей, забывая, зачем она пришла именно сюда. Переходя из комнаты в комнату, она вдруг ощутила — до какой степени стала пустой её жизнь.
Потом снова и снова, прислонившись лбом к холодному стеклу, она смотрела в окно, выходящее во двор, будто ждала кого — то. Но никто не шёл. Не приходила даже Лариса и телефон её был отключен.
— Может телефон разрядился, а Лара этого и не заметила? — успокаивала она себя. — Лариса последнее время была как не в себе.
Затем она пошла искать кошку. Люся расспросила соседей и консьержа, несколько раз прошла вокруг дома и по соседским дворам, но Мэрилин, как сквозь землю провалилась.
И Люся, устав от гнетущего состояния, быстро собрала свои вещи, взяла оставленный ей ещё при жизни Тамарой Кузьминичной конверт с, прощупываемым в нём чем — то твёрдым, сдала квартиру на пульт охраны, закрыла дверь на все замки и, облегчённо вздохнув, повезла ключи Лаврищевым.
Пожилой сосед Темниковых заводил во дворе свою машину. Решительно не принимая отказа и отговорок, он с шиком подвёз Люсю до нужного ей дома с видом на Кремль.
Люся приняла от него свою сумку и хотела было ему заплатить за подвоз, но тот ничего с неё не взял, отрицательно помотав седой головой.
Дверь квартиры Лаврищевых ей открыла их домработница — представительная, симпатичная для своих лет женщина в строгом, тёмном костюме. Она изумлённо глянула на Люсю, пропустила её немного вперёд и закрыла за ней дверь.
Узнав, что Люся принесла ключи, в тонком брючном костюме, словно сиреневое облако с огромными золотыми серьгами и такими же браслетами, в прихожую спустилась сама Людмила Григорьевна. Вместе с ней спустился нежный запах дорогих духов и сгусток негативной энергии, будто выжигавший мозг.
Взглянув на её броский макияж, напоминающий японскую маску, Люся вдруг подумала, что она никогда не видела настоящего лица Людмилы Григорьевны. Лишь её большие тёмные глаза казались живыми. В них всегда можно было прочесть настроение Людмилы.
Увидев Люсю, Людмила Григорьевна удивлённо приподняла сильно обозначенную
Люся невольно сжалась под этим змеиным взглядом и почувствовала, как кровь постепенно отливает от её лица.
— Что уже всё выскоблила? — оглядела Люсю с головы до ног Людмила Григорьевна, остановившись напротив огромного, тщательно отполированного прислугой, зеркала.
— Куда съезжаешь? Или ты себе жениха с квартирой нашла? — в голосе Людмилы Григорьевны послышалась нескрываемая злая усмешка.
— А зачем мне жених с квартирой? — отрешённо спросила Люся. — У меня своё жильё есть.
— Да откуда же оно у тебя? — Глаза Людмилы Григорьевны удивлённо округлились.
Люся почувствовала, как сильно Лаврищева начала её раздражать.
— После детдома от государства получила! — почти выкрикнула она, напрасно пытаясь вернуть себе самообладание. — В ней я и жила до того, как начала работать у Темниковых. Не на улице же они меня подобрали!
— И вещички все собрала? — Людмила Григорьевна со злорадством покосилась на Люсину сумку на колёсиках.
— Свои все!
От поднимающихся нервов Люся даже слегка поперхнулась, будто сухой комок застрял у неё в горле. И её слова прозвучали не слишком убедительно.
— Только свои? Помнится у Тамары Кузьминичны три шубы было? — продолжала издеваться Людмила Григорьевна, любовно оглядывая на себя в зеркало. И по — видимому она осталась довольна своим отражением.
И тут Люсю прорвало: — Две шубы норковых было, одна белая песцовая и одна из чернобурки и все висят в шкафах под чехлами!
И квартира у неё была и дом на Рублёвке, потому, что у её мужа была его солидная фирма. И Тамара Кузьминична нечета тебе была! Помниться, выйдет утром к завтраку и первым делом у меня спросит: позавтракала ли я?
А ты приехала — то с одним чемоданчиком. А теперь захапала всё и возомнила себя невесть кем! Конечно, бедность унижает человека, но в твоём случае и зажиточность не дала правильный результат! — Люся понимала, что не стоило ей так распаляться, но остановиться уже не могла.
Людмила Григорьевна резким кивком головы приказала своей домработнице, стоявшей немного в стороне и ожидавшей дальнейших распоряжений хозяйки, удалиться.
— Откуда вообще ты такая взялась? — Вовсю несло Люсю.
— Ты, что, оборванка, совсем страх потеряла? — сквозь зубы зло прошипела Людмила Григорьевна, наступая на Люсю.
Та, что была в зеркале, приблизилась тоже и Люсе показалось, что перед ней действительно было две Людмилы Григорьевны. Они обе сверкали на неё тёмными от гнева глазами и словно хотели стереть её в порошок.
— А чего мне тебя бояться? — хорохорилась Люся, инстинктивно пятясь к двери. — Это мой родной город! Мой дед в войну погиб за него. Мои мать с отцом, хотя и голодали, как и все остальные, но отстроили его после войны. Потом отец погиб на стройке, а мать, пока была жива — в хосписе работала, за умирающими ухаживала, помогала им, как могла, когда от них уже их родные отказывались!