Ловушка для невесты
Шрифт:
Аиша с Рейфом переглянулись.
– С вами всё в порядке, мэм? Вы выглядите немного бледной, – выказала беспокойство девушка.
Леди Клив выпрямилась:
– Со мной всё хорошо, дорогая, спасибо. Гляжу на тебя, на твоё личико, и не нарадуюсь, хотя это напоминает, какой дурочкой я была. Пойдём со мной.
И она повела их в гостиную и показала на висевший на стене портрет.
– Вот, – произнесла она. – Это я, как раз перед тем, как вышла замуж за твоего дедушку. Если я когда и сомневалась в тебе, сомневалась в мудрости того, что ты приехала сюда, то эта картина свидетельство
Леди Клив протянула руки Аише, и та крепко обняла её.
Позже, за чаем с кексами, они разговорились.
– Я видела твоё письмо к Рейфу, дорогая. Он не рассчитывал, что я прочту это письмо, – присовокупила к словам страдальческий взгляд леди Клив, – но я это сделала. И прочитанное показало мне, как несправедлива я была к тебе. Но я не могу целиком возложить вину на миссис Уиттакер, ибо моё собственное суждение сделало меня жестокосердной. Я хочу объяснить, почему так сказала… про Сент-Джонс Вуд.
Аиша застыла. Эта боль ещё не отлегла.
– На самом-то деле, я не имела это в виду. Мне… горько от мысли о любовницах, вот и всё.
Леди Клив повертела платочек в старых высохших пальцах и начала:
– Видишь ли, мой муж содержал любовницу всё время, пока мы жили в Индии – местную женщину, подальше от моих глаз, – но, к моему стыду, я ужасно ревновала. Она не только имела моего мужа, видишь ли, она была способна выносить его детей. Их было четверо.
Она понизила голос:
– В индийском климате я потеряла пятерых младенцев. Генри был единственным ребёнком, пережившем младенчество, но когда ему исполнилось семь лет, муж отослал его учиться в Англию. – По лицу леди Клив пробежала судорога. – Он был ещё маленьким мальчиком. Я умоляла мужа оставить сына со мной ещё несколько лет, или позволить поехать с ним в Англию, но муж заявил, что мальчику вредно задыхаться от материнской опеки, а мое место рядом с ним, мужем. И отослал моего маленького мальчика прочь.
На лице старой леди отражалось, как она старается сдержать чувства и не дать им одержать верх. Аиша выскользнула из кресла и опустилась на колени перед бабушкой.
Костлявые пальцы крепко вцепились в платок:
– Каждый день я вынуждена была смотреть, как эта женщина проходит по улице мимо нашего дома со всеми своими здоровыми, сияющими, счастливыми детьми – детьми, подаренными ей моим мужем. С тех пор я осталась одна… А горечь… Когда я вновь увидела своего Генри, он был уже весь такой взрослый, вежливый и похож на незнакомца.
На последнем слове голос старой женщины сорвался.
Она вытерла глаза, несколько раз глубоко и судорожно вздохнула, затем посмотрела на Аишу:
– Я вывалила всю эту боль и гнев на тебя, дорогая, и не могу в полной мере выразить, как глубоко мне жаль…
– Ш-ш, неважно, – произнесла Аиша, поглаживая узловатую руку старушки. – Папа несправедливо поступал со своей женой, в точности, как его отец с вами.
Она поколебалась, но потом добавила:
– Моя подруга Лейла говорит, что мы должны оставить прошлое в прошлом, потому что, если брать его с собой, оно только отравит будущее.
– Твоя подруга мудрая женщина.
Тут
– Мистер Пилкингтон, ваш адвокат, миледи.
Леди Клив оживилась:
– Пришли его сюда, Адамс.
Рейф и Аиша встали.
– Мы оставим вас наедине, – объявил Рейф.
Леди Клив повелительно махнула им:
– Нет, останьтесь. На прошлой неделе я послала за Пилкингтоном, чтобы внести изменения в своё завещание. – Она бросила на Рейфа вызывающий взгляд. – Убрать имя Алисии Клив и заменить его на Аишу Махабели, единственную дочь Кати Махабели и сэра Генри Клива, баронета, мою внучку.
Вошёл адвокат. Леди Клив представила всех присутствующих друг другу, но когда она дошла до Аиши и произнесла «моя внучка, Аиша Махабели», адвокат поправил её.
– Аиша Клив, я полагаю, – сказал он с улыбкой и пояснил: – На прошлой неделе ваша милость дали мне указания составить новое завещание, я наткнулся на имя Кати Махабели. Как говорится, в памяти что-то вспыхнуло. Посему я просмотрел последние документы вашего сына и, разумеется, я обнаружил вот это.
Он выложил на стол какой-то документ, написанный на тонком листе бумаги.
Леди Клив схватила бумагу и уставилась в неё, потом просверлила взглядом адвоката и вновь внимательней вчиталась в документ.
– Это подлинник? – потребовала она ответа.
– Будьте уверены, – ответил адвокат.
– Не соблаговолите ли и нас осведомить о содержимом этого документа, – сухо вмешался Рейф.
– О, разумеется, сэр, – начал адвокат. И передал бумагу Рейфу. – Это свидетельство о браке сэра Генри Клива с Кати Махабели, имевшем место за месяц до кончины сэра Генри.
– Они поженились? – воскликнула Аиша. – Когда это случилось?
Адвокат назвал ей дату.
– Я должен извиниться за то, что не огласил это ранее, но я не знал. С этим имел дело мой недавно умерший дед и… – адвокат поколебался. – Нельзя не признать, дедушка на склоне лет уже в немалой степени путался. В делах царила ужасная неразбериха, и хотя я сумел навести кое-какой порядок после его смерти, но тщательно не просматривал, поскольку все, кого это касалось, несколько лет как умерли.
Аиша взглянула на Рейфа:
– Их последнее путешествие в Иерусалим. Они собирались взять меня с собой, но я слегла с корью за день до отъезда и не смогла отправиться с ними. Я знала, что мама очень взволнована этим путешествием, но… Я понятия не имела, что предстояло… А когда они вернулись, то уже умирали… – Она помрачнела. – Знаешь, думаю, мама пыталась сказать мне, только я не понимала…
Ошеломленная, она опустилась на стул:
– Женатые. Как замечательно.
– Кхм, – прочистил горло адвокат. – Боюсь, этот брак, хм, так и не изменил статус, хм, вашего происхождения. Вы всё ещё, как бы это… – Он замялся и замолчал.
– Незаконнорождённая, – подсказала Аиша. – Да, я понимаю. Неважно. Эта женитьба доказывает то, что я всё время твердила: папа по-настоящему любил маму.
Она посмотрела на Рейфа. В глазах её стояли слёзы:
– И он пытался её защитить. Видите ли, брак освободил бы её, она смогла бы быть самой собой.