Ловушка для невесты

Грейси Анна

* * *

– Я помолвлен, – заявил брату и невестке следующим вечером за обедом Рейф. Он добрался до Эксбриджа уже в сумерках.

– Понимаю, – осторожно вымолвил Джордж. – И кто же невеста?

– Аиша Кл… полагаю по закону она Аиша Махабели.

У Джорджа поползли вверх брови.

– Кто? – тон его был холодным.

– Аиша Махабели. Она родная дочь сэра Генри Клива и грузинки по имени Кати Махабели, – рассказал

Рейф брату на следующий день.

Брат поджал губы:

– Родная дочь?

– Да, – холодно подтвердил Рейф. – Мать Аиши была любовницей сэра Генри. Он купил её как рабыню.

Он решил ничего не утаивать. Джордж должен точно знать, кого брат берёт в жены.

– И ты думаешь, эта… эта особа женского пола подходит на роль матери будущего графа Эксбриджа?

Рейф посмотрел на него:

– Скажешь ещё раз «особа женского пола», брат, и я вгоню твои зубы тебе в глотку так, что ты сроду их не отыщешь.

В комнате сгустилось такое молчание, что хоть ножом режь. Братья уставились друг на друга через стол.

– И да, она великолепно подойдёт на роль матери графа Эксбриджа, – спустя мгновение продолжил Рейф. – Она бы никогда не одобрила дьявольскую сделку, на которую согласилась твоя леди Лавиния Феттиплейс. Аиша будет сражаться, пустив, если понадобится, в ход зубы и ногти… буквально… ради безопасности своих детей и не выпустит их из рук.

Люси, его невестка, издала тихий возглас, и Рейф взглянул на неё. На её ничем ни примечательном лошадином лице отразилось страдание.

– Ты не должен винить… – начала она.

Её муж положил ладонь ей на руку:

– Молчи, Люси. Мы не обязаны ничего ему объяснять.

Она помотала головой:

– Конечно же, мы должны это сделать, Джордж. В конце концов, это его ребёнка мы собирались забрать.

Рейф моргнул от такой неожиданной честности.

– Это всё моя вина… – начала она.

– Идея была моя, – перебил её Джордж. – Поэтому вся вина лежит на мне. Я сделал предложение леди Лавинии, ты можешь полностью возложить ответствен…

– Но ты сделал это ради меня, потому что я оказалась такой никудышней женой! – взорвалась невестка Рейфа Люси. По её щекам покатились слёзы.

Оглушённый этой неожиданной вспышкой, Рейф замер.

К изумлению Рейфа Джордж вскочил со стула и обнял жену.

– Ты вовсе не никудышная, Люси, – поспешно возразил он. – Я запрещаю тебе так говорить. Ты прекрасная жена и я… я… я не смог бы без тебя жить, – добавил он охрипшим голосом. Потом достал носовой платок и стал вытирать жене щёки.

Рейф изумлённо наблюдал за ними. Он никогда прежде не видел своего брата таким… таким человечным. До этого самого момента он и не подозревал, что брата волнует его жена.

Самому Рейфу Люси

всегда нравилась, он даже чувствовал себя немножечко по отношению к ней защитником. Невзрачная и неуклюжая, с лошадиным лицом, но всегда милая, добрая, тихая и восприимчивая. Когда Рейф был ещё мальчиком, она была для него единственным светлым пятном во время его визитов в Эксбридж.

Насколько он помнил, Джордж был горько разочарован, когда впервые встретил её. Невесту наследнику выбрал граф Эксбридж: и происхождение, и приданое Люси были выше всяких похвал.

– Хорошая порода, – объявил его отец. – Далеко не красавица, конечно, но это и к лучшему. Дурнушки стремятся быть преданными, особенно если вышли за таких красивых псов, как ты, Джордж.

И не важно, что думал Джордж. Отцу возражать нельзя. И тот оказался прав: при первом же взгляде на своего красивого наречённого скромная, неуклюжая Люси влюбилась в него без памяти.

Но, оказывается, по прошествии лет его брат полюбил свою жену. Сильно полюбил, насколько мог судить Рейф.

– Это все ради меня, Рейф, – взяв себя в руки, сказала Люси. – Джордж поступил так ради меня. Я так… так отчаянно желала дитя. А леди Лавиния… леди Лавиния обещала…

Её муж продолжил:

– Леди Лавиния дала ясно понять, что терпеть не может младенцев и детей, говорила о том, чтобы оставить детей слугам. И в то время ничего не было плохого в том… Просто Люси…

Он послал жене страдальческий взгляд.

– О, Рейф, я до боли желаю подержать в руках ребёночка, – надломленным голосом произнесла Люси. – Так страстно хочу, что была близка к тому, чтобы украсть младенца в деревне. Лишь на мгновение меня захватила эта мысль – я отказалась от неё, но… это беспокоит Джорджа.

Лицо её скривилось.

Долгое время в комнате не было слышно ничего, кроме потрескивания огня и тихих всхлипываний кроткой невестки Рейфа. Муж беспомощно обнимал её.

Спустя какое-то время рыдания Люси стихли, и, налив всем выпить, Джордж продолжил повествование:

– Я подумал, что если леди Лавиния не хотела воспитывать детей… то смогла бы Люси. Она была бы прекрасной матерью…

Он посмотрел на Рейфа:

– Прости, Рейф, что не учёл твоё положение, я думал о Люси, только о Люси… надеюсь, когда-нибудь ты меня простишь.

Рейфа потрясло признание. Он увидел в соглашении с леди Лавинией всего лишь знак того, что Рейф ничего не значит в своей семье, что Джордж его не уважает, и брата ничего не волнует, кроме графского титула Эксбриджей и наследования.

Но вовсе не будущее Эксбриджа толкнуло Джорджа на такие отчаянные меры, а любовь к жене.

А это Рейф мог понять. И простить.

– Я не знал. И как я вижу сейчас, здесь не за что просить прощения, – тихо промолвил Рейф.

– Но…

Он помотал головой: