Ловушка для птички
Шрифт:
— Чем же я провинилась перед тобой, Никита? По какому праву ты меня унижаешь?
Опять вопросы.
Споры, претензии и неудобные вопросы — три кита нашего общения. Как мы вообще могли любить друг друга?
Гордиевский в который раз тяжело вздыхает и отпускает мои руки. Отходит и отворачивается. Трёт лоб. Не знает, что ответить.
Соскальзываю с островка, поправляю платье. Хвала небесам, оно не порвалось. Приглаживаю волосы — резинка съехала, они рассыпались и растрепались.
— Я иду спать, — его голос звучит твердо и неожиданно. —
— Предпочту поехать домой, — мой на нервах осипший голосок предательски дрожит.
— Ты выпила, — напоминает Гордиевский.
— Вызову такси, — предлагаю решение. — Выпусти меня, я возьму телефон и уеду.
— Ложись спать, София! — бросает раздраженно на пути к лестнице. — Утром поедешь.
Уже заметила, что он называет меня полным именем, когда очень зол. Тем не менее рискую поспорить:
— Знаешь что, Гордиевский, мне на работу рано. И вообще… у меня своя жизнь!
— Хватит бесить меня! — выкрикивает, но осекается. Прокашливается. Снова трет лоб. — Не надо, Соня. Не беси больше, прошу тебя. Давай лучше спать!
Глава 14
Это глупо. Все закончилось тогда, в той комнате
Гордиевский быстро поднимается по лестнице, оставляя меня в одиночестве и абсолютном недоумении. Присаживаюсь на диван и тупо смотрю перед собой.
Что это было вообще? И что мне теперь делать?
Он конкретно агрессирует, и это, мягко говоря, напрягает. Оставаться в его доме я больше не хочу.
Слышу, как наверху полилась вода. Решил сходить в душ, наверное. Это хорошо, пусть освежится, ему не помешает.
А я пока выберусь отсюда и уже знаю как. Выйду во двор и перелезу через забор, добегу до шлагбаума на въезде и попрошу охранника вызвать такси.
Крадусь к массивной раздвижной двери на террасу. У таких дверей разные механизмы бывают, но изнутри они всегда открываются. Хватаюсь за массивную ручку и тяну — не поддаются. Меняю руку и теперь толкаю — толку ноль. Внимательно осматриваю всю дверь. Ищу стопер или кнопку потайную — ничего не нахожу. Впервые сталкиваюсь с такими необычными дверями. Может, сломались?
Ладно, черт с ними, в доме есть и другие! Бегу к входной. Радостно жму на ручку… и получаю тот же результат. Все двери непонятным образом заблокированы.
Господи, ну не в окно же лезть! Тем более на первом этаже их вообще нет!
Не зря меня так колотнуло, когда увидела его, не зря интуиция подсказывала, что этот дом — ловушка.
Снова сижу на диване, обреченно обхватив себя за голову. Мне нельзя оставаться с ним в одном доме. Не выдержу и наговорю лишнего! Или сделаю. Что ещё хуже, естественно.
Взгляд упирается в дверь, ведущую в подземный гараж, и тут же возникает идея попробовать выбраться через него.
Сбегаю вниз по лестнице, легко открываю тяжелую металлическую дверь и замираю…
В центре светлого просторного помещения стоит блестящая черная «Ауди». Джип только из салона, завернутые
Стены, пол и потолок гаража облицованы светлой керамической плиткой, как в дорогих автосалонах. Отражающийся в них свет создаёт иллюзию, что машина не стоит, а висит в воздухе.
Эта махина завораживает. Какое-то время я восхищенно любуюсь её зловещей красотой.
«Влюбляйся лучше в немцев. Они надежней», — вспоминаю слова Гордиевского, и зло разбирает! Купил себе эту гигантскую акулу, а моего малыша-итальяшку обговнял. Долбанный мажор!
Хочется взять ключ и оцарапать весь бок его навороченной тачки, а лучше снять со стены монтировку и запустить в лобовое. Прям руки чешутся! Но я так не делаю: жалко, машина все же очень красивая!
Ворота в гараже автоматические и открываются дистанционно, но где-то должен быть щиток с аварийной кнопкой открытия. Нахожу её довольно быстро, но нажать не успеваю — дверь на лестницу с грохотом захлопывается и одновременно с этим неожиданно гаснет свет.
Пульс срывается, сердце уходит в пятки — я жутко боюсь темноты, а тут она кромешная!
— Помогите! — кричу спустя пару секунд немого ужаса.
Перепуганный писклявый голос заполняет собой пространство, но вряд ли его слышно за пределами керамического бункера. Никита моется в душе или уже спит, он не услышит и не придет. Как минимум до утра, до которого я не факт что доживу.
По телу пробегает мерзкий холодок. Паника накатывает стремительно. Не успеваю понять, что на самом деле меня страшит в этой ситуации, мне просто ужасно страшно!
— Чёрт! Mierda![1]— ругаюсь сразу по-русски и по-испански и размахиваю руками. Может, тут датчик движения есть и свет зависит от него. — Включись, пожалуйста!
Ничего не происходит. Темно настолько, что никаких очертаний не видно. Есть только пол под ногами. Пытаюсь нащупать рукой стену, чтобы по ней дойти до двери — не получается. Наверное, пока размахивала руками, развернулась и отошла от неё. Ощущение такое, будто провалилась в черную дыру.
Паника усиливается. Кончики пальцев немеют, во рту пересыхает, ноги становятся ватными. Тупо оседаю на пол и начинаю прокручивать в голове страшилки. А вдруг Никита не придет? Подумает, что я сбежала и уедет к друзьям или вообще улетит домой? Тогда я умру от обезвоживания. А если случится пожар? Сгорю заживо. Или задохнусь.
После этой мысли дышать становится трудно.
— Никита! — кричу, но получается тихо и сдавленно. Набираю полную грудь воздуха. — Ники, помоги!
Стены отражают мой крик, и наступает звонкая тишина. Сижу в ней целую вечность.
— Если я умру, — произношу совсем осевшим голосом, — то он так и не узнает ничего. Никто ничего не узнает. Николь будут воспитывать чужие люди.
Воспоминания о дочери неожиданно приводят меня в норму. Липкий, как паутина, страх отступает, и мозг начинает функционировать. Меня озаряет, что надо ползти. Неважно куда, просто ползти!