Ловушка для птички
Шрифт:
Принять и отпустить. Не думать…
Выключаю рабочий компьютер, беру сумочку и роняю мимолетный взгляд в окно, выходящее на парковку отеля.
Именно в этот момент к центральному входу неспешно подползает знакомая черная акула-«Ауди». Спустя некоторое время из нее выходит Гордиевский. В темных джинсах и своей фирменной белой рубашке с закатанными рукавами. На лбу зеркальные рэйбены, в глазах неиссякаемая самовлюбленность. Свежий и холеный, как в день нашего знакомства. Кажется, даже побрился.
Лениво
Мое глупое сердце пропускает удар и радостно несётся вскачь. Он приехал извиняться с цветами! Это так трогательно и так романтично! И цветы мои любимые! Откуда только узнал?! Неужели спросил у Марии?
Не чувствуя пола под ногами, несусь вниз. Вход в офис у нас с торца здания отдельный, но дверь кухня выводит на внутренний дворик отеля, куда и войдет Никита.
Подбегаю к раздвижным панорамным окнам, но открыть не успеваю — ровно секунды мне хватает понять, как сильно и глупо я ошиблась.
На моих глазах красавчик Никита вышагивает по зелёной лужайке. Навстречу ему бежит маленький мальчик. Следом за ребенком дефилирует экс-мисс Краснодарского края Юлия Третьякова. То есть Гордиевская. То есть его жена.
И побрился он для нее, и цветы тоже.
Смотрю, как он треплет по голове малыша и нежно целует жену, и за ребрами больно жжёт. Не знаю, как называется то, что я чувствую. Унижение? Обида? Ревность? Предательство?
Нет столько плохих слов в моем лексиконе, чтобы описать, насколько мне мерзко.
Несколько часов назад этот мужчина сжимал меня в объятиях, а теперь как ни в чем не бывало обнимает другую и дарит ей цветы. Как же хочется это развидеть!
Но еще больше хочется вернуться во вчерашний вечер и не сесть с ним в машину.
Страстно не желая стать его любовницей, я сделала всё, что ею стать. Можно корчить из себя жертву обстоятельств, упиваться собственной беспомощностью и валить всю вину на Гордиевского, а можно признать, что сама хотела быть с ним, а его избыточное внимание льстило и тешило моё женское самолюбие.
Я выбираю правду. В том, что по факту мы с Никитой любовники, я виновата и перед Юлей, и перед Даниэлем, но в первую очередь — перед собой.
Интересно, он привез ей розы, потому что тоже чувствует вину? Что-то сомневаюсь.
Поднимаюсь в кабинет, забираю вещи и иду к машине. По дороге начинаю злиться. И не столько на Никиту, сколько на себя.
Правда хорошо трезвит разум и быстро расставляет всё по местам.
Завожу машину и еду домой. Надо заехать в магазин — купить что-нибудь поесть. Или не надо? Аппетита все равно нет.
Надо позвонить Даниэлю. Или не надо. Что я ему скажу? Что изменила, но не хотела? На самом деле я хотела.
То и дело встряхиваю головой, отгоняя надоедливые воспоминания о прошлой ночи, но они
На въезде в город звонит телефон. На автомате жму на руле кнопку ответить.
— Привет, Сонечка!
Звонкий женский голос кажется незнакомым. Смотрю на экран: Арина.
— Привет, Ариша! Как ваши дела?
— Прекрасно! Испания — это восторг! Я по делу. Мы с Гариком сейчас у Тимура. Твои девочки привезли цветы, делают арку. Мне всё очень нравится, но есть пара вопросиков. Ты сможешь подъехать?
— Буду через десять минут!
Вовремя она позвонила. Напомнила, что нужно быть в тонусе и не раскисать из-за всяких там мажоров.
Не думать о нём, отпустить… Заняться делом!
Как хорошо, что у меня есть любимая работа.
____________________
[1] Сиеста — послеобеденный сон.
Глава 16
Знаю, что перегнул. Это всё. Финал
Никита
Я должна была остаться и ждать тебя? В той комнате всё закончилось. Ничего не осталось. Ничего!
Она произносит эту фразу с таким отчаянием, что во мне будто гаснет свет. Для меня там осталось всё лучшее, а для нее — ничего. Вот так.
Я был одержим ею. Бросил все и полетел в Барселону. Задался целью покорить. Повез в Париж и в Нормандию на один день — посмотреть на океан. Там, в маленьком номере с шикарным видом, впервые в жизни признался в любви. Она промолчала.
Мы только начали открываться друг другу. Птичка была совсем неопытной, робела и стеснялась. Забавно краснела под моими взглядами, но позволяла многое. Меня это заводило. Никто не возбуждал меня больше ни до нее, ни после.
Наша история казалась особенной, чувства бесконечными, а страсть мощной, как Атлантический океан за окном нормандского отеля. Такое не забывается даже спустя годы.
Несколько лет тонкие нити воспоминаний сплетались в моей памяти в веревочки, которые скручивались в крепкий канат. Этой фразой она враз перерубила его.
Ничего не осталось. Ничего!
Она всё забыла. Вскоре влюбилась, вышла замуж, родила ребенка. Потом развелась и снова влюбилась. Для нее я был лишь эпизодом. Первым, но проходящим. Одним из. Осознать это оказалось больно. Настолько, что захотелось ответить.
Обида, лютая ревность, несправедливость… Вся эта хрень раздулась во мне до запредельных объемов и вылилась в агрессию, подавить которую я не смог. Увидел её спящей в своей постели и пошел на поводу своей тёмной стороны. Грубо отымел, сделав вид, что на чувства плевать. Подтвердил ее характеристику — повел себя как последняя сволочь.