Ловушка для птички
Шрифт:
На эту тему я написала ему несколько сообщений, но ни одно не отправила. Есть у меня привычка писать сообщения сначала в заметках, а потом копировать их в мессенджер. В телефоне таких неотправленных для Никиты хранилось несколько сотен еще с нашего знакомства. Я писала ему даже тогда, когда удалила контакт и сменила номер. Писала, чтобы выговориться.
Перечитав эти письма, я решила наконец отправить их адресату, но объем оказался внушительным. Из текстов сложился почти роман. Довольно грустная мелодрама от первого лица. Моя Дашка рыдала навзрыд, когда читала,
Именно шутка подруги подтолкнула меня сделать фильм о нашей любви и ее чудесном плоде по имени Николь и подарить его Гордиевскому в качестве извинения. Я с энтузиазмом принялась монтировать наше кино.
Как назло, на фирме привалило заказов. Хорошо, что Дашка остановилась у меня. Она и с Николь помогла, и обустройством квартиры занялась. Возвращаясь с работы, я не уставала удивляться полному холодильнику и порядку в доме. Самостоятельная жизнь в столице сильно изменила мою подружку. Раньше она картошку чистить не умела, а тут на днях испекла мясной пирог. Мне до таких высоких кулинарных способней было далеко.
Два дня назад Даша зачитала мне новость о похоронах основателя холдинга «Град», и я решила лететь.
«Делай что должна и будь что будет», — сказала я себе и дрожащими руками собрала рюкзак, с которым последний раз путешествовала три года назад в Париж.
Чтобы успеть на прощание пришлось взять билеты с ночной пересадкой. Ночь накануне отлета просидела, доделывая кино. Весь полет глаз не сомкнула на нервах…
У меня не было никаких ожиданий по поводу нашей сегодняшней встречи и разговора с Никитой, но в глубине души я верила, что смогу его вернуть.
Только что мы провели вместе полтора часа, вроде бы поговорили и даже часть фильма посмотрели, но я так и не поняла, что он чувствует по отношению ко мне. Ясно одно: между нами пропал тот коннект, который появился после трагедии с Шуриком.
Я лежу под теплым одеялом и в сотый раз прокручиваю наши диалоги. Заснуть не получается. Ненавижу такую неопределенность.
В моем номере только одна комната с большой двуспальной кроватью. Кухни с чайником нет. В мини-баре стоит водка, пиво, кола, минералка…. А мне хочется чая. Вот именно того противного пакетированного из номера Никиты. Кажется, я ищу повод постучать в его дверь. Но тут неожиданно стучат в мою.
— Я все посмотрел и скопировал папку себе. Ничего?
Взъерошенный Гордиевский протягивает мне айпад. Я беру — он не отпускает. Неприлично длинные секунды мы смотрим друг на друга.
— Войду?
Спрашивает, уже шагнув в номер. Я пячусь. Планшет все еще у него.
— Через порог нехорошо, — поясняет и снова протягивает. В этот раз отдает.
Я молчу. Все что хотела, сказала перед тем, как выйти из его номера, добавить нечего. Жду ответной реакции.
Бегло осмотрев номер, Никита скользит взглядом по мне. Я в плюшевом трикотажном костюме, а хочу быть в сексуальной шелковой пижаме. И такая у меня есть, но взяла я тепленький комплект. Зачем, если в нем меня все равно беспрерывно морозит?
— Можно я тебя обниму? —
Я растерянно моргаю и развожу руки в стороны. Мы обнимается. На миг я даже перестаю дрожать, задумываясь над смыслом этого действия. Такие объятия с разрешения означают, что мы теперь друзья?
Дружить с ним я не готова. Меня от его близости в такой адовый жар бросает, что хочется содрать с себя костюмчик. Изнутри я горю и полыхаю, при этом меня потряхивает и это заметно.
— Замерзла? — урчит он тем самым голосом, от которого меня плавит.
Одновременно с вопросом начинает водить рукой между лопаток, и я киваю, чтобы продлить этот сладкий момент. Мне жарко, но да — я замерзла, давай согрей меня. Все же логично: я только что прилетела из теплой страны, у меня акклиматизация.
— Очень, — шепчу с придыханием, — В твоем номере было теплей.
Он громко выдыхает и прижимает меня так крепко, что косточки хрустят. Его дыхание учащается, мое пытается догнать.
— Это неожиданно. То, что ты здесь, и эта папка… — говорит, слегка растягивая слова, — Я немного шокирован, но мне приятно, — звучит искренне, — Фильм о доче такой трогательный. А твой текстовой файл, — он делает длинную паузу, проводит рукой по моим волосам…Я напрягаюсь. — Это смело — дать мне прочитать его.
Его руки становятся нежнее. Теперь я обнимаю сильней.
— Хочу, чтобы ты мне доверял, — признаюсь, утыкаясь носом в его плечо.
Обнявшись, говорить такие слова как будто легче.
— Сама-то доверяешь мне?
Он слегка сжимает шею, вынуждая меня посмотреть вверх.
Наши глаза стыкуются и замыкаются. Воздух трещит от напряжения, искры летят. Ток проходит сквозь него и несется по моим венам. Мы замкнутая электрическая цепь, мы питаем и заряжаем друг друга. Эту связь ни один из нас не в силах разорвать.
Друзьями нам не стать. Это красноречиво утверждает его эрекция и подтверждает моя реакция на нее. Тело словно сотнями тысяч раскаленных стрел пронзает.
Сейчас он чуть склонится и поцелует, а дальше… Дальше будет крышесносный секс. Другого с ним не бывает.
Не глядя, бросаю на кровать планшет, который держала в руке, и льну к Никите. Ловлю губами его дыхание, прикрываю глаза…
— Па-па, пр-риесай усе савтр-ра! У меня есть уникор-рнио…
Писклявый голосок дочери из планшета действует подобно ледяному душу. Я вздрагиваю и отпрыгиваю от Ника и только потом оборачиваюсь и смотрю на айпад, из которого вещает Николь.
— Ты его не заблокировал? — догадываюсь, прижимая руки в груди, из которой вот-вот выпрыгнет сердце. В ответ Никита начинает ржать. — Эй, что смешного? Я испугалась!
— Представь, доча реально заходит в нашу спальню, а мы… — он заговорщицки прищуривается и качает головой, — …мы в том самом окне…
— Дурак! — толкаю его в грудь и тоже смеюсь, — Там что, замка на двери нет?
— Есть, конечно, — усмехается. — Будем закрываться. Ты так мощно испугалась!
Я цокаю языком и закатываю глаза. Шутник, блин, нашелся.