Ловушка для солнечного зайчика

Волгина Надежда

Он выглядел сейчас коршуном, готовым броситься на свою добычу. Но Шер-то знала, что все это напускное, выработанное годами претворяться. Она была уверена, что внизу у него все по-прежнему спит. Пока спит… в этом она тоже не сомневалась.

Поелозив попкой по дивану, она уселась глубже, приподняла бедра и быстренько стянула трусики, оставляя ноги плотно сжатыми, не разрешая жадному взгляду проникнуть в нее до поры до времени. Плавно опустилась на спину и, согнув ноги в коленях, поставила их перед собой. Эта пытка длилась бесконечные секунды. Она знала точно, что он

сейчас стоит, как загипнотизированный, и ждет, когда же она покажется ему. Просчитав в уме до пятнадцати, она оперлась на плечи и локти и широко раздвинула ноги. Теперь он мог видеть ее всю, впитать всю степень ее возбуждения, разглядывая сочащуюся плоть. Собственная игра возбуждала Шер неимоверно. Она уже и сама хотела выплеснуть на кого-то всепоглощающую страсть.

Не в силах больше терпеть, зная, что он сейчас находится на гране потери сознания, исходит слюной и злобой, Шер приподняла бедра в нескольких сантиметрах над диваном и принялась двигать ими, мысленно выписывая знак бесконечности. Именно это ей сейчас пришло на ум. Бесконечность… как отражение его вечной тоски. Она точно знала, что именно сейчас сильнее всего сводит его с ума, что картина эта будет преследовать его всю оставшуюся жизнь. Но и о себе следовало подумать и дать выплеснуться страсти. Пальцы Шер вступили в эротический танец с бедрами, пока она не достигла пика и не получила разрядку, выгнув напоследок спину и издав протяжный стон.

Он все еще стоял в нескольких шагах от дивана, когда она села и пригладила волосы. Последствия бурного оргазма все еще бушевали в ней, заставляя содрогаться всем телом.

— Хочешь почуять запах моей страсти? — низким с хрипотцой голосом произнесла она. — Иди сюда, — поманила она его пальцем, вновь раскидывая ноги и сдвигаясь на самый краешек дивана.

Уговаривать его не пришлось — он тут же оказался между ее ног и на коленях, припадая к щели губами, втягивая ее запах. Возбуждение в Шер все еще находилось на пике и вскоре она испытала еще один оргазм, не менее сильный, до которого довел ее он.

Настала ее очередь действовать. Она быстро освободила его от халата и семейных трусов, решив не тратить время на бесполезную прелюдию, и толкнула на диван животом вниз. Закинула туда же его ноги и уселась сверху, прямо на его голые ягодицы. С этой частью тела она решила не церемониться и какое-то время просто скакала на нем, как на диком жеребце, заставляя дергаться всем телом. А потом и вовсе принялась покусывать ягодицы, стараясь делать это больно, но на гране… В этот момент она очень надеялась, что у него уже происходит эрекция, что его случай не безнадежен, иначе все будет напрасно.

Потом она прошлась языком по его позвоночнику снизу-вверх, задержавшись на шее, осыпая ее легкими касаниями губ. И лишь потом разрешила перевернуться ему на спину, с удовлетворением подметив, что малец немного подрос, но все еще оставался вялым и бесхарактерным.

Наступила очередь психологической атаки — внушению, что он самый прекрасный и желанный мужчина на свете. Она шептала ему на ухо ласковые слова, рассказывая о том, что станет делать дальше. Рука ее безостановочно гладила

его живот, задерживаясь в районе пупка, не позволяя себе идти дальше. Все это время Шер наблюдала за его органом, отмечая слабые подергивания и попытки встать. Ну что ж, дружок, в этом она тебе поможет.

Ее рука обхватила его достоинство одновременно с тем, как губы накрыли сосок. И она не ошиблась — его грудь оказалась еще более чувствительной к возбуждению, нежели у женщин. В доказательство этому комнату прорезал громкий стон, и стержень заметно затвердел в ее руке.

Когда эротическая игра языка с сосками заставила его стонать почти безостановочно, Шер переключилась на пупок. Она принялась ласкать его, имитируя половой акт, погружая в него кончик языка. Улыбнулась почти ласково, ощутив в руке подтверждение увеличения эрекции. На кульминацию у нее было припасено нечто совершенно особенное, как раз для таких тяжелых случаев.

Легко соскочив с дивана, Шер достала из потайного кармана юбки маленькую баночку. Стоило ей только открыть ее, как по комнате разнесся терпкий аромат жасмина. Этот крем она выписывала из Таиланда, и он всегда оказывал нужный эффект. Она обмакнула в баночку палец и смазала кремом дорожку от уздечки к простате, легко дуя на самый кончик его пока еще вяловатого достоинства. Все это время он громко стонал, чуть ли не плакал. О том, как он сейчас низок, Шер старалась не думать, чтобы не утратить концентрации внимания.

Она ласкал его член по проложенной дорожке от головки вниз, ниже мошонки и еще ниже, заканчивая путь в его анусе. Точно также она возвращалась вверх, чтобы снова заскользить вниз. Он уже с трудом дышал, воздух со свистом вырывался у него из груди. И его орудие, наконец-то, было готово к бою.

Шер вновь оседлала его и прикоснулась своей щелью к его рвущемуся вверх стволу.

— Закрой глаза, — велела она ничего не соображающему от страсти самцу. — Жди меня, я сейчас… — легко соскочила с дивана, схватила с пола свою одежду и выпорхнула из дома, только ее и видели.

Вот теперь он точно не забудет ее никогда. Она отомстила за себя, заставив испытать его такие страсть и желание, которые он не чувствовал никогда и подобного опыта у него точно больше не будет.

Глава 7

Сработала городская привычка, и Шура проснулась поздно и с головной болью. Она и выходные-то не любила за это дурацкое состояние, а уж тут, на природе, и подавно не ожидала такого от себя.

Мама копошилась на огороде, когда Шура, зевая и пошатываясь, вышла из дома.

— Явление… — засмеялась Галина Сергеевна. — Я уж думала придется будить тебя. И чего это ты сегодня разоспалась?

— Бессонница замучила, уснула под утро, — скривилась Шура от спазма в голове. — Тебе помочь?..

— Да уж куда там. Это тебе помощь требуется, горемыка ты моя, — невесело усмехнулась мама, смывая землю с рук в тазике с водой и вытирая их о полотенце.

— Пойдем, кормить тебя буду, да от головы таблетку дам. Все равно уже жара нестерпимая, тяжко спину гнуть на таком зное.