Ловушка для ведьмы
Шрифт:
Они начали перекатываться, как будто Пэкстон собирался оказаться сверху, и она уже чувствовала, что вот-вот кончит просто потому, что почувствует его на себе, как вдруг он резко оттолкнул ее, да так, что она чуть не скатилась с дивана на пол.
На самом краю Пэкстон буквально спас ее и прижал к себе, вдавив свой лоб в ее, пока пытался отдышаться. Так они и лежали, склеившись лбами, глядя друг другу в глаза и уже не понимая, где чье дыхание, а Хармони изо всех сил старалась не расплакаться, не закричать, не обругать или не стукнуть его, просто так, удовольствия ради.
Кинг
– Ты ведь мне поможешь?
Хармони была готова поклясться, что он никогда в жизни не произносил этих слов.
– Еще минута, – продолжал он, – и мне уже будет сложно справиться с… ммм… с тем, «чем думают все мужики».
– И в чем проблема? – резко выпалила Хармони.
– Мы пожалеем об этом. Я о том, что воспользовался случаем, а ты – о том, что позволила мне это сделать.
Хармони насмешливо рассмеялась:
– Это ведь взаимно! – А потом ткнула его пальцем в грудь так, что он вздрогнул. – А теперь послушай, хренов гибрид человека и обезьяны. Я уже большая девочка и вполне могу сама нести ответственность за свою половую жизнь и за свои собственные оргазмы. И родилась я не в дремучем средневековье. Останься я здесь подольше, тебе бы пришлось защищаться от меня. Рано или поздно я уложила бы тебя в постель, и тебе бы до опупения это понравилось. Меня зовут Хармони. Запомни, потому что именно это имя ты орал бы в экстазе, сложись обстоятельства иначе. А теперь заткнись, пока окончательно не довел меня до ручки.
Договорив, она спрыгнула с дивана и помогла Пэкстону подняться. Он был так поражен, что не смог вовремя обрести равновесие и налетел на нее. Хармони пальцами стянула его штаны, чтобы сделанная ею дыра не зияла на самом интересном месте, пока он не встал твердо на ноги и не взял себя в руки. Хотела бы она то же самое сказать о себе…
– Хармони, – позвал Пэкстон, обнимая ее одной рукой за плечи и поворачивая ее к себе, – для записи: я думал, что, если воспользуюсь случаем, ты «разукрасишь мою физиономию всеми цветами радуги» или «воткнешь что-нибудь поострее в мою вторую булку».
Хармони поникла:
– Жаль. Очевидно, я посылала тебе непонятные сигналы. Не специально, ясное дело. Хотя и не сказала бы, что ты завалил меня своими. Как насчет того, чтобы простить друг друга и начать все заново? Вот тебе мое официальное заявление, Пэкстон: на дворе новое тысячелетие, и я – королева своей собственной половой жизни. Усек?
Она видела, что достучалась до него. Пэкстон смотрел на нее как-то по-новому, как будто на него снизошло, наконец, прозрение. Или как будто теперь он всерьез рассматривал ее как равноценную сексуальную партнершу и ту самую женщину, которая научит его действовать спонтанно. Хармони понимала, что для него самого это в новинку.
– Спасибо, – проговорил Пэкстон. – Для соблазнительницы, которая гордится тем, что она обалденная, из тебя вышла отличная медсестра.
Ладно, он сменил тему, но Хармони любила, когда ей бросают вызов.
– Мы с сестрами практически вырастили друг друга. Так что мы привыкшие к разбитым коленям, царапинам и ссадинам.
– Неужто ты такая не одна на свете?
– Ты себе даже не представляешь.
– И в чем тогда фишка?
– Фишка в игрушках. Это послание.
На лице Пэкстона появилось озадаченное выражение, между бровями залегла складка.
– Какое еще послание?
Хармони раздраженно фыркнула:
– Гасси играла со мной, чтобы показать мне, что она это может. Потом ты спас меня, мы, так сказать, объединили усилия, и Гасси стала играть с нами обоими. Из всего этого следует, что штык едва не встрял туда, где у тебя вторые мозги, не случайно.
– Перестань обзывать меня штампами. Я не пользовался своими «вторыми мозгами» со старших классов.
– Что так? Поизносился за школьные годы?
– Нет. Я пользовался тем, что ты так называешь, и позднее, но в низких целях и из-за этого давным-давно испоганил себе жизнь.
– Даже если и так, ты точно не ведешь монашеский образ жизни, потому что целуешься ты, как…
– Я нормальный человек с сильно развитым инстинктом самосохранения… и здоровым либидо. Но выбираю женщин я очень тщательно, а это почти граничит с целибатом.
– И, тем не менее, ты доверил мне свой зад.
– У меня, видимо, был шок.
– Ты мог бы поехать в больницу.
– Если бы я рассказал там, что произошло, меня закрыли бы в палате с мягкими стенами.
– Ладно, мне все равно, – подытожила Хармони, глянула на комнату с игрушками, дверь в которую была открыта, и громко проговорила: – Предупреждение принято к сведению, Гасси.
– Я наверх, переодеться, – объявил Пэкстон. – Проводить тебя до кедровой гардеробной?
– Спасибочки, но нет. Эта комната как музей. Я хочу тут осмотреться. Да и Гасси сейчас, должно быть, устала, чтобы причинить еще какой-нибудь непоправимый вред. Кроме того, здесь даже и близко нет такой негативной энергии, как в комнате с игрушками, плюс я нравлюсь Гасси.
– Я вернусь за тобой, как только переоденусь и проверю, как идет работа. И не ходи в комнату с игрушками.
– Я пока в своем уме.
– Вот видишь? В этом наши с тобой мнения расходятся, – ответил Пэкстон и похромал к выходу.
В гостиной царила странная энергетика. Хармони уже свыклась с тем, что флюиды некоторых людей входили в противоречия с ее собственной энергетикой, но, что странно, единственные противоречия в этой комнате, которые она чувствовала через прикосновения к разным предметам, принадлежали только Гасси. Выходит, бедная ведьма боролась даже с самой собой.
После кошмара в комнате с игрушками Хармони стала лучше понимать ее. Сумасшедшая, грустная и воинственно настроенная Гасси жила и умерла только для того, чтобы причинять вред и приносить хаос. Она была причиной самых яростных разногласий, подпитываясь ими то ли забавы ради, то ли для того, чтобы держать все под контролем и самой же решать возникающие по ее вине проблемы. Это означало, что даже при жизни ее все недолюбливали. Но почему? И если при жизни проблемы, которые она создавала, приносили ей удовлетворение, то почему сейчас, судя по всему, ей мало того, что она делает? И чего она вообще хотела, когда была жива?