Ловушка для ворона
Шрифт:
— Спасибо за чай, — сказала я, и на самом деле за этим чаем скрывалось большее. Спасибо за заботу и ужин, который я так и не попробовала. Спасибо, что понимаешь и просто находишься рядом, когда нужен. Спасибо за то, что спас мне жизнь. Но осмелилась сказать я только последнее. Морган ничего не ответил, только укрыл меня одеялом и пододвинул кресло поближе.
— Почему ты мне помогаешь?
— Я сам не понимал до сегодняшнего вечера. Заподозрил ещё в нашу первую встречу, когда ты застряла в туалете и, освободившись, пнула дверь так, будто она была виновата.
Несмотря на откровения мужчины, я побоялась спросить, почему он говорит в прошедшем времени. Не потому что думала, что он не ответит, как часто делал. Я боялась, потому что, кажется, уже знала ответ. И не хотела его слышать.
Я не умела утешать и говорить. Лучшее утешение для меня — прикосновение, желание быть рядом. Поэтому я сделала единственное, что могла в этой ситуации — продолжила разговор.
— Ты хочешь снова зажечь этот свет?
— Нет, — коротко ответил он, и в любой другой ситуации я подумала бы, что собеседник хочет уйти от неприятной темы, но не сейчас, когда голос Моргана был теплее, чем обычно.
— Тебе, как мотыльку, нравится лететь на свет, — прошептала я, и лже-доктор кивнул. А я решилась сказать то, в чём не могла признаться даже самой себе. — Не думаю, что во мне есть свет. Я поломана, слаба. Я не могу даже позаботиться о себе. Зефф, да и ни один разумный маньяк никогда бы не выбрал меня в качестве жертвы, потому что всё, что я могу дать — разочарование и глупые поступки. Да и влипла я в эту ситуацию тоже из-за своих глупых решений. Всё, чему я училась всю жизнь, исчезло. Радоваться ерунде и выдавать второсортные шуточки — это всё, что я могу сейчас. Чтобы не сойти с ума.
— Птицы с поломанными крыльями тоже продолжают жить.
Из глаза потекла слеза, горло сдавило так, что я еле выдавила:
— Да, но долго ли? И насколько ничтожна их жизнь?
Морган вздрогнул, его лицо исказила гримаса боли, а я закрыла глаза, чтобы остановить слёзы и успокоиться. Открыла только когда почувствовала движение рядом. Мужчина сел на кровать, прислонившись к изголовью, и протянул ко мне руки. Я приняла его объятья. В них оказалось тепло, спокойно, уютно. Как дома.
— Марла, прости, прости, я дурак. Хотел успокоить, а сделал лишь хуже, — он гладил мои волосы, шептал утешения и извинения. — Знаешь, Марла... Я уже говорил, что заклинание, которое использует Зефф, скорее всего трансформировано из целительского. Из того, что я использую для того, чтобы исцелить тебя, — долгое молчание. — Ты можешь попробовать колдовать, пока на тебе стоит моя защита. Это может сработать.
— Нет, я не могу, не могу. Не могу больше пробовать, я устала… Что я буду делать, если не получится? А что буду делать, если получится? Ни в одном из вариантов меня не ждёт счастливый конец, — слёзы полились с двойной скоростью.
— Прости, я больше не буду больше предлагать. Это
Но я знала, что виноват не он. Наоборот, я была благодарна Моргану за то, что смоглапризнать, почти принять.
Мне казалось, пока я ни с кем не говорю о случившемся, пока делаю вид, что ничего не произошло, всё нормально. Казалось, если я уеду из родного города и оборву все контакты, я всё исправлю. Дьявол, я даже одеваться начала по-другому! Покрасилась. Мне казалось, обманывать себя — хорошая идея.
Не помогло. Зато помогло выговориться. И просто поплакать в объятьях мужчины, которому не всё равно. Он не пытался прекратить мои рыдания из-за того, что они доставляют ему дискомфорт, как делало большинство. Он просто позволил мнебыть.
На утро мне стало легче, будто я сбросила с шеи верёвку. Она не давала свободно двигаться и дышать, позволяя выполнять лишь набор определённых функций. Сейчас внутри росло что-то вроде… воодушевления? Пока я не взглянула в зеркало. На меня смотрела опухшая версия Марлы с красными глазами и веками на половину лица. Про себя я порадовалась, что Моргана не оказалось рядом, когда я проснулась, хотя я чувствовала его тепло сквозь сон.
Яркий свет заливал комнату, сквозь открытую форточку доносилось щебетание птиц, воспевающих новый день. Вчера я даже не успела рассмотреть дом и, поднимаясь с кровати, заметила прикроватный коврик из шкуры какого-то животного. Поморщившись, я отшвырнула его в сторону ногой. Мне хватило одного раза посмотреть, как для зелья снимают шкурку с ещё живой лягушки, чтобы навсегда перестать носить и использовать в интерьере натуральные кожу и мех.
За спальней располагалась просторная гостиная с телевизором на половину стены. Небольшой стеной была отделена кухня. Справа — три двери: в ванну, туалет и ещё одну спальню, поменьше и без панорамных окон.
Старые часы с кукушкой, которые я такие видела только в фильмах и на картинках, пробили час дня. Морган не спешил появляться, поэтому я организовала себе маску на глаза из зелёного чая, который нашла на кухне, и залезла в ванну. Морская соль вытягивала всю усталость и боль. Чёрная бомбочка для ванны шипела, окрашивая воду тьмой. Лучший ритуал для не-ведьмы.
Через полчаса, ещё нежась в тёплой воде, я услышала Моргана, который звал меня по имени.
— Я здесь, в ванной, заходи, — позвала я без раздумий. Его не интересуют женщины, а значит и моё тело, это раз. Я не особо стеснительная, это два.
Дверь открылась, пропустив внутрь Моргана в спортивных штанах и мокрой футболке. Видимо, пришёл с пробежки. Радужка была его естественного цвета — ослепляющего белого.
— В твою сумочку поместилась спортивная одежда? — я искренне удивилась, ведь в мой огромный чемодан, кажется, не поместилось ничего полезного.
Морган не ответил. Он посмотрел мне в глаза, не решаясь опускать взгляд вниз. Каменное лицо оставалось бесстрастным, но зрачки странно сверкнули и он отвернулся.
— Ты в порядке? Помочь встать?