Ловушка для ворона
Шрифт:
Кажется, я всё-таки провалилась в сон. Тревожный, поверхностный, реагирующий на каждый шорох — скорее забирающий последние остатки сил, чем дающий. Меня выдернули из него шаги возле кровати, и я притворилась, что ещё сплю.
По запаху холода и голубики я уже знала, кто это. Чуть приоткрыла веки и увидела, как Морган садится на колени возле моей кровати. Несколько секунд сомнения — и он дотронулся до моей руки. Его ледяная кожа обжигала и запускала ток по всему тему. Последнее, о чём я хотела сейчас думать,
— Убирайся.
Но он только сильнее сжал мою ладонь. Внутри закипала злость, но я почему-то не убирала руку.
— Марла… Я идиот, напугал тебя. Я не хотел. Я собирался броситься, и сбросился, но, когда я был близко к земле, я… — он остановился и набрал побольше воздуха в грудь, как рыба, которую оглушили и силой вытащили на сушу.
— Превратился в ворона, — тихо закончила я его мысль. Злость отступила, уступив место сочувствию. Если он не играл со мной и был искренен, мне не за что его винить.
Морган не удивился, что я знаю, не стал отрицать. Только молча кивнул и, взяв мою ладонь двумя руками, приложил к своему лбу. Жест человека, который отчаялся. Жест человека, который только что осознал, что ему есть что терять. Боясь пошевелиться, будто из-за этого я передумаю и отвергну его, он заговорил:
— Я должен был тебе всё рассказать. Знаю, ты теперь не можешь мне доверять, но я больше не врал тебе. И сделаю всё, чтобы заслужить твоё доверие. Только позволь. Я могу дать тебе клятву на крови, если захочешь, и больше физически не смогу тебе соврать.
— Нет, — Морган вздрогнул от резкого ответа, но причина была не в нём, а в насильственной природе клятвы, забирающей у человека его волю, и я поспешила пояснить. — Ты не должен был. Ты знаешь меня две недели и ничего не должен. Ты напугал меня, но… Если это не было показательным выступлением или манипуляцией, то извиняться не за что.
Он выдохнул и прислонил мою руку к губам. Этот жест мог бы стать самым романтичным и нежным в моей жизни, если бы лицо не жгло от разъедающих слёз. Ах да, и если бы кого-то интересовали женщины.
— Я не должен был скрывать от тебя такое. Ты должна была знать, кто я, чтобы принять решение, иметь дело с демоном или нет. У воронов-оборотней нет души.
— Ты веришь в эти сказки? — фыркнула я. — Это же чистой воды пропаганда. Как ты можешь быть таким разумным и глупым одновременно?
— Я верю только фактам. Я погубил семью. Я погубил сестру. Я почти погубил себя и… погублю тебя.
— Ну с этим, доктор, я прекрасно справляюсь сама.
— Марла, не от всего на свете можно отшутиться, — горько усмехнулся Морган.
— Было бы от чего отшучиваться. Слушай внимательно, Морган, я не буду повторять дважды. Я поняла, что ты ворон. Я знаю, кемтысебя считаешь.
— Тогда мне надо иметь в кармане парочку, чтобы подкармливать тебя в особо сложной ситуации, — Морган улыбнулся. Искренне, с трудом, так, будто движение каждого мускула давалось ему с титаническим усилием.
— Эй, я тебе что, собака, чтобы меня подкармливать? — я попыталась выдернуть руку, чтобы шутливо шлёпнуть его по плечу, но у меня не получилось — её крепко, но бережно сжимал Морган. Одновременно сильно, чтобы я не ушла, и одновременно мягко, чтобы отпустить, если мне вдруг действительно этого захочется. Так меня ещё никто не держал. Да и я сама так не смогла бы, постоянно играя в перегибы. То пытаясь насильно затянуть человека в свой мир, как это было с К., то отталкивая, как это было… со всеми остальными.
В комнату заглянул тусклый свет — наступал рассвет. Мы с Морганом молча смотрели друг на друга. Я, развернувшись к нему и повернувшись на бок. Он, всё также сидя на полу у моей кровати и не отпуская моей руки, как будто ему нужен был кто-то, чтобы держаться на плаву. Чтобы не сойти с ума.
Морган выглядел измученным, на его лице виднелись царапины, волосы были растрёпаны, алмазные глаза покраснели. Уверена, я выглядела немногим лучше. Нам предстоял долгий разговор. Ни о каком сне, конечно, и речи не могло идти. Поэтому я предложила:
— Там ещё остались эклеры. Хочешь чай? Наверно голоден.
— В мире может твориться безумие, но что-то остаётся неизменным. Ты и эклеры. Это…
— Раздражает?
— Успокаивает.
Уже через пять минут мы сдвинули кровати и разложили на них еду, которую вчера предусмотрительно успел купить Морган до того, как прыгнуть с крыши. Безумие безумием, а поход в продуктовый по расписанию. Боги, идеальный муж бы вышел.
Эклеры, шоколадки, ягоды и сэндвичи с лососем украсили одеяло, а мы сели друг напротив друга. Так мы делали с дядей. Усаживались и придумывали сказки о счастливом будущем, поедая пирожные.
Сейчас же было не до сказок. Я не хотела давить на Моргана, и, видят боги, мне стоило больших усилий сдерживать свои вопросы, но один всё-таки вырвался:
— В записке говорилось о «падальщике»?, так называют воронов… И кровь ворона... Это намёк? Тот, кто оставил послание, знает о тебе?
— Вероятно, да.
— И многие знают?
Мужчина покачал головой, нахмурился и сделал несколько глотков кофе.
— Никто не знает.
— Этот никто, судя по всему, ещё и следит за нами, — я засунула в рот кусок шоколадки и удивилась, насколько буднично прозвучал мой голос. — И какой у нас план?