Ловушка для змей
Шрифт:
Несмотря на приближение утра, ветер все крепчал. Чтобы разговаривать, приходилось кричать погромче, а чтобы что-то видеть, Джим часто моргал.
Впрочем, он давно уже потерял в этой пурге ориентацию и, если бы не Пикаш, давно бы встал на месте.
– Такая погодка нам на руку! – кричал полковник. – Осталось пройти один или два холма, и мы в гостях у северян!
Тем не менее у последнего холма их обстреляли пулеметчики. Но, видимо, стреляли просто так, почуяв что-то и не видя ничего определенного. Но этот слепой обстрел забрал
Скоро в воздухе стал ощущаться запах дыма, и это означало, что пришло время последнего броска.
Кавалерия спешилась, и все стали готовиться.
Подзаводили пружины, подтягивали ремни, взводили пистолеты. Наконец Пикаш попросил у Джима официальное разрешение, и тот дал «добро».
111
Лагерь северного союза очень отличался от разбитого впопыхах привала драгун. Здесь все находилось на своих местах; палатки стояли ровными рядами, а вместо костров у каждой из них имелась металлическая печка. И еще сортиры – их оказалось по одному на пять палаток.
Весь снег на территории лагеря был выметен или притоптан, а дорожки размечены толченым углем. Одним словом, для кавалерии здесь были все удобства, а особенно для кавалерии атакующей.
Сметая все на своем пути, драгуны двинулись стеной, опрокидывая все, что можно опрокинуть, и рубя налево и направо запоздавших с тревогой часовых. Джим тоже размахивал саблей, однако пока зацепить ею никого не смог. Он больше следил за тем, чтобы его конь оставался в строю и не мешал более опытным рубакам делать свое дело. Лишь Лу отчаянно палил во все стороны, наводя на противника ужас.
Через пять минут все уже было кончено. Противник бежал, будучи уверенным, что отступает перед многочисленной армией, бросая позиции, оружие и лагерь. Потеряв не более пяти сотен, северяне отступили, и несколько тысяч их солдат с позором бежали, даже не пытаясь оказать сопротивление.
Все были уверены, что внезапная атака – это происки знаменитых адмиралов, о которых знали не только высшие начальники северян, но и простые солдаты.
Одними из последних сбежали офицеры штаба – небольшого дощатого домика, состоявшего из нескольких хорошо натопленных помещений.
И тут же словно по заказу стала налаживаться погода. Прекратился снег, утих ветер, разошлись тяжелые тучи, и начался полноценный, очень красивый в северных краях восход.
– Хороший знак, господин герцог! – указал на солнце Пикаш.
– Да, хороший знай нам бы очень пригодился, – согласился Джим.
Между тем драгуны расставили посты и начали быстро обживать лагерь. Специально выделенная группа пошла разбираться с пушками, и скоро они открыли огонь по вершинам холмов, где оставались вражеские пулеметные гнезда. Однако, как оказалось, и они были оставлены противником, и теперь уже вся долина принадлежала завоевателям.
– Слушайте, а куда подевался
– Его Высочайшая Категория еще раньше ушел с несколькими своими людьми на место старого лагеря, – осторожно заметил полковник. – Я бы доложил, но думал, вы знаете, господин герцог.
– Все в порядке, полковник, – успокоил его Джим, а затем подошел к Лу и тихо сказал: – Вот видишь, наверное, он ждал нас в старом лагере.
– Плевать, Джимми, мы уже все решили. Вон там, за двумя последними холмами, что запирают долину, стоит пятидесятитысячное войско северян. Сейчас самое время делать ноги. Накрутим пружины и вперед.
– Хорошо, Лу. Сорвемся сегодня вечером. Ближе к ночи построим войско и назад – в старый лагерь.
– Больше сомневаться не будешь?
– Нет, Лу, все дела здесь мы уже сделали.
112
Всю ночь бушевала вьюга, а раннее утро принесло генералу Хакиннену плохие новости – имперские драгуны захватили лагерь объединенных войск, находившийся на краю долины, и обратили в бегство двенадцатитысячное соединение гвардейских частей союза.
Рензельская пехота, эфтляндская кавалерия, линтвийские егеря – все это драпало за холмы, под прикрытие основных сил.
«Отвратительно», – произнес про себя Хакиннен.
– Что, простите? – Лежавший на жестком диване генерал Нильсен разлепил глаза и посмотрел на коллегу. Затем поднялся и сладко зевнул, широко распахнув рот.
«Выходит, я уже говорю вслух то, что, мне кажется, я не говорю вслух?» – снова подумал Хакиннен, а Нильсен ответил:
– Да вы не обращайте на это внимания, Йозеф, от переутомления такое бывает. Мне послышалось, вы сказали «отвратительно»? Значит, плохие новости?
Не дожидаясь ответа, Нильсен налил себе холодного кофе, сделал глоток и поморщился.
– Вот дрянь какая, – сказал он. – Когда начальником тыла был полковник Хралле, кофе офицерам подавали куда лучше.
– Просто тогда вы были моложе, – съязвил Хакиннен.
Его задевало, что Нильсен заметил его странную и такую досадную болезнь. Думание вслух – это же уму непостижимо!
– Вообще-то дела действительно не очень хороши, – признался он в надежде напугать Нильсена, однако этому истляндцу все было по барабану.
– Что, императорские драгуны взяли ваш дорогой Биттер? – усмехнулся он.
– Нет, но они вышвырнули нас из долины, и теперь, Нильсен, истляндский Кюссель закрывают только пятьдесят тысяч войск.
– Но… но у них же оставалось каких-то пять тысяч… – растерялся Нильсен.
При упоминании родного города хамская веселость сразу его оставила.
– Я надеюсь, дорогой Нильсен, что это действительно так и драгуны обрушились на лагерь всей своей массой. Отступить перед пятью тысячами атакующих драгун – тут нет ничего зазорного, но что-то говорит мне, что их было не больше нескольких сотен…